|
Иногда мне кажется, что еще на нашем веку вопросы красоты и вкуса
разделят людей (то есть некоторых людей) так же глубоко, как разделяли
их некогда вопросы веры и морали; что кровь оросит мостовые из-за
расцветки ковров; толпы восстанут против моды на шляпки и отряды
вооруженных мятежников понесутся по улицам крушить дубовые панели
и сжигать пирамиды ранней викторианской мебели.
Скорее всего, до этого, конечно же, не дойдет: эстетика, в отличие
от нравственности, не способствует внезапной отваге. Но дошло до
того, что немало, даже слишком много народу проявляет в делах вкуса
ту самую нетерпимость, бдительность, постоянную готовность к гневу,
которые так естественны, когда спор заходит о добре и зле. Словом,
для многих нынешних людей вкус стал делом нравственности. Надеюсь
все же, что нравственность не стала делом вкуса.
Например, в последнее время я получил немало гневных писем в связи
с моей статьей о шуме. Показательно, что эта тема особенно сильно
разгневала моих корреспондентов. Я прилежно защищаю вещи, которые
многим не нравятся, — милосердие, например, мясо, патриотизм. Но
еще никогда я не вызвал такого искреннего негодования, как теперь,
после статьи об уличном шуме, который вообще не связан ни с добром,
ни со злом и (как любовь к ярким краскам, которая мне тоже свойственна)
относится к области сугубо личных вкусов.
Правда, один из корреспондентов внес в этот спор почти моральную
ноту. Он осудил меня за то, что я отпускаю шутки по поводу собственного
смертного ложа. Не знаю, как ему ответить, разве что шуткой. Я действительно
не понимаю, что можно делать еще, до поры до времени, с этим немаловажным
предметом обстановки.
Во имя почтительности и других хороших вещей мы должны освободиться
от этих взглядов. Абсолютно бессмысленно и нелепо запрещать человеку
шутки на священные темы. И по очень простой причине: все темы —
священны, других на свете нет. Любое мгновение человеческой жизни
поистине потрясает. Каждый шаг, каждое движение пальца так глубоки
и значительны, что, задумавшись над этим, мы сошли бы с ума.
Если нельзя смеяться над смертным ложем, нельзя смеяться и над
пирогом: ведь пирог, когда займешься им серьезно, приобретает тесную
связь со смертным ложем. Если нельзя шутить над умирающим, нельзя
шутить ни над кем: ведь каждый человек умирает, кто медленнее, кто
скорее. Короче, если мы не имеем права шутить на серьезные темы,
мы не должны шутить вообще.
Так и считали в старину пуританские аскеты (которых, кстати сказать,
я глубоко уважаю). Они действительно считали и говорили, что шутить
нельзя, ибо жизнь слишком для этого серьезна. Таков один из двух
последовательных взглядов. Но возможен и другой — тот, которого
придерживаюсь я: жизнь слишком серьезна, чтобы над нею не шутить.
Конечно, есть тут здравая разница, о которой и не догадывается
мой яростный корреспондент. Смеяться можно над чем угодно, но не
когда угодно. Действительно, нельзя шутить в определенные минуты.
Мы шутим по поводу смертного ложа, но не у смертного ложа. Жизнь
серьезна всегда, но жить всегда серьезно — нельзя.
Нравственный опыт учит нас не только этому. В одном, определенном
смысле все, как я говорил выше, и важно и серьезно; но в бытовом,
обычном плане некоторые вещи мы можем назвать легкомысленными. Таковы
галстуки, брюки, сигары, теннис, фейерверк, гольф, химия, астрономия,
геология, биология и т. д.
Если вам хочется быть торжественным, если вас просто распирает
избыточная серьезность, прошу вас, употребите ее на эти вещи. Здесь
она никому не повредит. Посмотрите на великолепных шотландцев и
поучитесь у них: о вере они говорят шутливо, о гольфе — никогда.
Вы не станете плохо играть в гольф от того, что слишком серьезно
о нем говорите, но можете стать плохим христианином, если будете
слишком торжественно относиться к вере.
Можно спокойно, без тени шутки говорить о галстуках, ведь галстуки
не вся ваша жизнь — по крайней мере, я надеюсь, что не вся. Но в
том, что для вас — вся жизнь, в философии или в вере, вы не можете
обойтись без шутки. Если же обойдетесь, ждите безумия.
Примечания:
- Данный текст воспроизведен по изданию:
Честертон Г. К., Собр. соч.: В 5 т. Т. 5: Вечный Человек. Эссе
/ Пер. с англ.; Сост. и общ. ред. Н. Л. Трауберг. — СПб.: Амфора,
2000.
- В бумажном издании этой странице соответствуют страницы: 461-463.
|
