[Анонимная сатира на русских интеллектуалов. 2010 год]

Ист.: nk.kojapress.com/nonhuman/laert.html, май 2010. См. юмор. История России в 20 в.

Диоген Лаэртский

О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов

Вступление

Занятия философией, как полагают, русские переняли у немцев, а те - у греков, которые первые стали рассуждать о причинах. Немцы же у них всему научились и научили русских. Некоторые говорят, что сделали они это из сострадательности. Иные же приписывают немцам злонравие, ибо русские, чрезмерно воспламенившись любовью к мудрости, забросили все прочие занятия и более ничем не прославились.

Философия в России имела два начала: одно - от Хомякова, а другое - от Чаадаева. Первая философия называется московской, потому что Хомяков жил в Москве, вторая же - ленинградской, по имени тиранна Ленина. У Хомякова учился Леонтьев, у того - Розанов, у Розанова - Лосев, а у последнего - все прочие московские философы. Ленинградская же философия берет начало, по мнению одних, с Чаадаева, а другие считают ее родоначальником поэта Пушкина, сочинявшего трагедии, эпиграмы и ямбы. Впрочем, родом этот Пушкин был из Москвы, и сочинил ли он что-нибудь о философии - нам неизвестно. К ленинградской философии, кроме перечисленных, относятся Андреев, а также философ Лурье. Таковы московская и ленинградская философии.

Некоторые ещё называют особую тартусскую философию, созданную грамматистами из Тарту, но она была недолговечной. Основателем её почитают Лотмана, еврея, последним же схолархом тартусцев был Дудаев, чеченский тиранн.

Русские философы также разделяются на западников и славянофилов. Западники - это все те, которые рассуждают о России и предметах, считая их постижимыми умом; славянофилы - это те, которые считают Россию и прочие вещи непостижимыми. Об этом хорошо сказал философ Тютчев, известный также ещё и как комический поэт:

Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить.

Некоторые философы оставили после себя сочинения, а иные совсем ничего не писали. Среди последних называют Мамардашвили, Грушина, а также Чаадаева (если не считать нескольких писем). По одному лишь сочинению оставили Галковский, Андреев, Морозов, и некоторые иные. Много написал Дугин, ещё больше Лосев, ещё больше Розанов.

Про иных же философов говорят, что сочинения их были истреблены тираннами, или же другими философами - подобно тому, как сочинения Демокрита были скуплены и сожжены Платоном из зависти.

Теперь нам следует повести речь об этих мужах, начиная с Чаадаева.

Чаадаев

О нем известно немногое. Упоминает его поэт Пушкин в таких словах: "Чадаев, помнишь ли былое". Говорят также, что его вывел в своей трагедии Грибоедов.

Он имел нрав горделивый и заносчивый выше всякой меры, к тому же страдал разлитием желчи.

Был он западником, и спорил со славянофилами, учившими, что Россия непознаваема. Сам же он её с большим трудом познал, отчего повредился в уме.

Говорят, он рассылал различным людям письма, подписанные "Распятый", "Дионис", "Некрополис", и другими именами, перечислять которые было было долго. Из тех писем сохранилось только первое, доныне известное. Впоследствии же были обнаружены и другие письма, где он ставит Магомета выше Аристотеля, а превыше всего возносит Папу, именуемого Римским.

Известны и другие его учения. Так, о душе он полагал, что она не умирает вместе с телом, но всё же не бессмертна. О других вещах такого рода он придерживался сходных мнений.

Вот какое письмо он написал немецкому философу Шеллингу, с которым был в дружбе:

Чаадаев Шеллингу радоваться желает. Продолжай же, о Шеллинг, торжествовать над высокомерной философией, притязающей вытеснить твою. Видишь, судьбы великой нации зависят в некотором роде от твоей системы. И да будет дано нам увидать когда-нибудь созревшими в нашей среде плоды истинной философии



Лев Шестов

Этот был дружен с немецким философом Гуссерлем. Об их дружбе рассказывают следующее. Как-то Шестов в запальчивости воскликнул по-немецки: "Философия есть великая и последняя борьба!". На что Гуссерль, отличавшийся более кротким нравом, ответил, также по-немецки: "Нет, философия есть рефлексия". Эту историю сообщает Анашвили в своей книге "Логос", а от кого он ее слышал - нам неизвестно.

Отсюда явствует, что Шестов по нраву был жесток и необуздан. И наружность у него была подобающая: он был мрачен лицом и волосы имел черные, за что и заслужил прозвище "Шварцкопф".

Учение его было сходно со славянофильским, ибо он говорил, что всё непознаваемо, а все беды - от необузданности разума.

Также добродетелью он почитал смирение, и проповедовал детоубийство из заботливости, ссылаясь на Авраама, еврейского мудреца, убившего своего сына Исаака. Иные же утверждают, что его убил российский тиранн Иван Грозный, а другие говорят, что скинхэды.

А вот и наша эпиграмма:

Нет, не прав ты, Шварцкопф, мудрость борьбой почитая.
Верно на праведный путь Гуссерль наставил тебя:
Мудрость невинна, кротка, безопасна, безгневна, беззлобна -
Ты же, лишённый её, учишь убийствам детей.



Лосев

Лосев, сын Феодора, из Новочеркасска. Был женат сперва на некоей своей ученице, а затем на Тахо-Годи, женщине-философе.

Ростом он был высок и наружность имел приятную. В юности занимался феноменологией, но не преуспел в ней. Примыкал он также к имяславцам, в ту пору весьма многочисленным. Впоследствии же переменил о них мнение, а потом вернулся к прежнему. Когда же его спросили об этом, он сказал:

"Но ведь и ветер кружится, кружится, и возвращается на круги своя. Что было - то и будет, что будет - то уже было".

Желая прослыть целомудренным, из гордости не прикасался к женщинам. Жёны же его были таковыми только по названию.

Изречения его были таковы.
Вода кипит, а идея воды не кипит. Я сажусь не на материю стула и не на идею стула, а на сам стул. Человек - вечная проблема, которая вечно решается. Для того чтобы делать, не надо никакой философии. Символ есть функция действительности. Когда больше занимался наукой, я был моложе, а когда переставал заниматься ею, становился старше. Роза, не имеет ничего общего с навозом, из которого она выросла.

Ещё ему приписывают известное изречение

"Школа мысли заключается не в умении оперировать внутренними элементами мысли, но в умении осмыслять и оформлять ту или иную внемыслительную реальность, то есть такую предметность, которая была бы вне самой мысли",

а также не менее известное

"Жизнь прожить - не поле перейти".

Ещё он полагал, что сущность романтизма наилучше можно понять только с исторической точки зрения.

Он написал множество книг, из которых известны следующие: "История античной эстетики", восемь книг, "Тезисы об античной философии", числом двенадцать, "Музыка как предмет логики", "Диалектика мифа", "Философия имени", и иные, перечислять которые было бы долго.

Он также составил жизнеописания Гомера, Платона, Аристотеля, Сократа, Плотина, Соловьева и многих других философов.
Рассказывает о нем дизайнер Юшманов в книге "Мои встречи с великими людьми", и сообщает, что Лосев в старости принимал учеников у себя дома, но не вел с ними никаких бесед, а лишь показывал из-под одеяла пятку, желая приучить их к немногословию. Беседовал же он только с одним из учеников, неким Джохадзе, грузином, и ему передал свои сочинения, называемые эзотерическими. Джохадзе, нарушив клятву, данную учителю, издал эти книги, и они стали доступны непосвященным. Вот их названия: "Сокровище мыслящих", "Учиться диалектике", "Формирование марксистско-ленинской кульуры мышления", "Об интеллигентности".
Гаспаров говорит, что иные, желая почтить Лосева, называли его русским мужиком, иные - донским казаком, третьи - ломовой лошадью, а четвертые - дыханием Абсолюта. Он же приводит такую эпиграмму о Лосеве, написанную неким поэтом из Минска:

За каждым образом у Вас идея,
Вы нам открыли факел Прометея,
Вы исполин, мудрец и человек,
Вас жаждет видеть XXI век.

Знакомства с ним пожелал тиранн Сталин и написал ему так:

"Сталин Лосеву шлёт привет.Тобой написана книга "Диалектика мифа", трудная для уразумения и толкования. Есть в ней места, разбирая которые слово за словом, видишь Генеральную Линию во всём совершающемся, заключенную в диалектическом движении. Но ещё больше таких мест, от суждения о которых приходится воздерживаться. Поэтому тиранн Сталин желает приобщиться твоим беседам. Поспешай же приехать в Кремль, дабы лицезреть меня в моём дворце. При мне тебя ждёт всяческое первенство и почёт, а также, если пожелаешь, иные наслаждения, приятные и полезные для души и тела."

На это Лосев ответит так:

"Лосев Сталину шлёт привет. Ведомо мне из книги сочинителя Сорокина, что ты в своём дворце предаёшься крайним излишествам, и к тому же незаконным образом сожительствуешь с неким Хрущёвым, своим рабом. Я же всего подобного избегаю. Поэтому не явлюсь я к тебе, а буду довольствоваться немногим, что мне по душе."

Таков был его ответ тиранну Сталину. Тот же, крайне разгневавшись, схватил философа и ослепил его. Впоследствии же он в этом раскаялся, и возвысил Лосева до звания профессора, а также слушал его советы по управлению государством.

Известно и такое письмо Лосева к Сталину:

"Лосев тиранну Сталину желает радоваться.Дошло до меня, что ты желаешь погубить поэта Пастернака, который якобы на пиру тебя хулил. Молю тебя не делать того, ибо Пастернак - достойный муж, тебе и государству друг. Напротив того, злонравного поэта Мандельштама следует изгнать за пределы государства, или отправить на принудительные работы, доколе не исправится его злонравие, ибо в стихах своих хулил он богов и людей, и над общественной пользой насмехался."

Сталин, получив это письмо, так и поступил.

Учениками его были Аверинцев, Гаспаров, Гайденко, Шичалин, дизайнер Юшманов, а также Тахо-Годи.

Был и другой Лосев, родом еврей, живший в Америке, комический поэт.

Мамардашвили

Говорят, Мамардашвили родом был грузин. Несмотря на это, прочитал много книг, чем и прославился.

Был он дружен с кифаредом Окуджавой, тоже грузином, который посвятил ему песню о друзьях, доселе известную. Был он также дружен с виолончелистом Ростроповичем, евреем, и с иными людьми, перечислять коих было бы долго.

Телосложение он имел невзрачное, выговор шепелявый, но был приметен свитером и трубкой. Говорят, что выступая перед юношеством в гимнасиях, он намеренно напускал на себя таинственный вид и делал свою речь выспренной и малопонятной для того, чтобы прослыть мудрецом.

Учил он тому, что сознание шаровидно, и состоит из сознательного и бессознательного, которые суть сознающее и сознаваемое начала. Также он говорил, что смерть находится везде, и приходит из любого места. Из сказанного он заключал, что большинство русских плохи, и лишь немногие хороши, грузины же обратно тому.

Галковский, хуля его, уверяет, что он не написал ни одного сочинения. Другие, напротив, свидетельствуют, что книги его были многочисленны. Приписывают ему следующие книги: "Кантианские вариации", "Картезианские медитации", "Гегельянские экскламации", "Шеллингианские ламентации", а также трактат "О впуклостях и выпуклостях" и небольшое сочинение "О цикуте". Иные же приписывают всё это Пятигорскому из Иерусалима, а другие говорят, что Пятигорскому принадлежат не все сочинения Мамардашвили, но только одно.

Говорят также, что умер он в аэропорту от чрезмерного волнения перед встречей с тиранном Гамсахурдиа, от которого ждал милостей. Иные же утверждают, что он был убит соплеменниками, тоже искавшими милостей у тиранна. Есть и третье мнение - будто бы он, напротив, намеревался участвовать в заговоре против Гамсахурдиа, но был разоблачен и убит его сподвижниками.

У нас есть о нем такая эпиграмма:
Хоть и прослыл мудрецом ты великим, Мамардашвили,
Хоть и умел рассуждать о Канте и Гегеле вслух,
Всё же порода твоя мудрость твою победила:
В Грузию ринулся ты, ласки тиранна взалкав.

И еще одна:

Намеревался лететь ты, философ, на встречу с тиранном,
Мойры ж судили не так - прянул ты в мрачный Аид.

Лефевр

Лефевр, сын Александра, родом москвич. Отроком учился у Щедровицкого логике, позднее же оставил учение, и трудился втайне, никого не посвящая в свои занятия.

Из книг его дошли до нас "Конфликтующие структуры", и сочинения про две этические системы. Добровольно удалившись в изгнание, он явился к американскому тиранну Рейгану и посулил ему открыть тайну - как тому разрушить родной город Лефевра. Тиранн внял советам и выделил ему грант, землю и рабов.

Он учил, что есть две этические системы, вечно враждующие между собой. Вот что он пишет об этом некому Мэтлоку, одному из царедворцев Рейгана:
Лефевр царедворцу Мэтлоку желает радоваться.

Напрасно думаешь ты, Мэтлок, победить Советский Союз, побуждая его вождей к подписанию многочисленных договоров и соглашений. Оставь это и стремись к тому, чтобы они повиновались тебе на деле, а не на словах, перед народом же своим могли бы и далее показывать свою несговорчивость. Так поступая, ты скоро ниспровергнешь Советский Союз и получишь от Рейгана награду.

Был и другой Лефевр, кардинал, живший во Франции и отрицавший Второй Ватиканский собор.



Сталин

Сталин, как и Мамардашвили, был грузин. Был он тиранном в Советском Союзе, чем и прославился. Также он воевал с тиранном Гитлером, победил его и убил.

Воевал он и с японцами, финнами, крымскими татарами и иными народами, всех их победил, и воздвиг трофеи, доселе стоящие. Был он музыкантом и сочинил песни "Сулико" и "Союз Нерушимый". Прославлен он был также как человеконенавистник, подобный Тимону Афинянину.

Некоторые, понося его, сообщают, что прежде чем стать тиранном, он зарабатывал на жизнь грабежами, а в юности обучался в семинарии. Впоследствии, впрочем, он отстал от этих дел и примкнул к Ленину.

Рассказывают, что он по ночам часто приглашал к себе философов для беседы. Так, однажды были приглашены к нему Асмус, Попов и некто третий, имени которого мы не знаем. Сталин повелел им, чтобы назавтра во всех общественных школах преподавали логику (физика и этика преподавались везде и до этого). Отсюда видна его забота о процветании философии.

Впрочем, не всех философов он приближал к себе подобным образом. Некоторых он убил, а других - отправил в изгнание.

Изречения его были таковы.

"Нет человека - нет проблемы", "Кадры решают всё", "Если враг не сдаётся - его уничтожают", "К борьбе за дело Коммунистической Партии будь готов".

Сочинил он и такой элегический дистих, посвященный тиранну Гитлеру:

Сколько раз ты увидишь его -
Столько раз ты его и убей.

Другие, впрочем, приписывают его Эренбургу, а третьи - Симониду.
Умер он, отравленный своими врачами. Его тело не сразу было предано земле, но сперва набальзамировано по египетскому обычаю.
Сочинения его были немногочисленны, так как писал он их в перерывах между государственными делами. Среди них называют "Краткий курс истории ВКП(б)" и "О языкознании" две книги. Также приписывают ему "Письмо к съезду", где он хулит человеческую мудрость и мудрым называет только себя.

На его изваянии написаны стихи, как говорят, принадлежащие Михалкову:

И Сталин великий нам путь озарил,
На правое дело он поднял народы…

Галковский приводит многочисленные стихи о нем, сочиненные различными советскими поэтами. Вот одно из них:

Верховный Вождь Народов вывел войска в сраженье.
Вывел - и сам бесстрашно в битву вступил Великий.
Сверкающий меч тяжёлый над чёрным мечом поднялся:
Над Сталиным встало солнце, над Гитлером встала туча.

А поэт Алешковский сочинил о нем такие ямбы:

Товарищ Сталин, вы большой ученый,
В языкознанье знаете вы толк,
А я простой советский заключенный,
И мне товарищ серый брянский волк.

Есть и у нас эпиграмма о нём:

Сталин премудрый возвиг победам великим трофеи,
Гитлера он победил, равно и крымских татар.
Всё ж он бесславно издох, отравленный злыми врачами:
Всех без разбору земля в лоно приемлет своё.

 

Лурье

Самуил Лурье, ленинградец. Изучал труды Демокрита, о коем написал книгу. Он же составил труд об антисемитизме греков, чем и прославился.

Лурье было пятеро: первый - наш философ; второй - литературовед, изучавший надписи на стенах; третий - механик; четвёртый - иеромонах, написавший сочинение "Призвание Авраама" о пользе телесного воздержания.

Ещё была этнопсихолог Лурье, женщина.

Щедровицкий

В молодости был дружен с Мамардашвили, Зиновьевым и Грушиным, впоследствии же разошелся с ними и стал учить философии самостоятельно. Как утверждают, причина их разрыва такова: Мамардашвили учил, что мышление одно, Щедровицкий же - что их множество, и мышления землекопа, плотника и мастера, делающего сандалии, совсем не походят друг на друга.

Отец его делал самолеты, а дед был тиранноборцем. Сперва Щедровицкий занимался физикой, намереваясь изобрести атомную бомбу, но позже оставил эти занятия и стал методологом. Сам он пишет, что обучался логике у Шеварева, а психологии у Рубинштейна. Говорят, он был также слушателем Челпанова, но это кажется нам недостоверным.

Однажды при нем некто стал хулить Выготского, утверждая, что тот отрицает учение Ленина об отражениях. Щедровицкий, любивший Выготского, не смог этого стерпеть и громогласно вскричал: "Клевета!" Услышав это, хуливший побледнел, упал и умер от страха. Подобным же образом, говорят, Щедровицкий умертвил некого Трахтенберга.

Однажды тиранн Хрущев, желая узнать, в чем состоит учение Щедровицкого и не опасно ли оно для государственных устоев, тайно подослал к нему соглядатая под видом ученика. Тот, потрясенный мудростью Щедровицкого, в самом деле стал его учеником и повсюду ходил за ним, а впоследствии сошел с ума.

Еще рассказывают, что Щедровицкий писал оглавления ненаписанных книг, говоря при этом так: "Тот, кто понимает, по оглавлению восстановит, про что я мог думать, а, стало быть, и писать эти книги незачем, а для тех, которые восстановить не могут, я и подавно писать не буду".

Как-то, прогуливаясь с учениками и увидев на обочине дороги дохлую лошадь, он остановился и изрек: "Лошадь развилась до мертвой". Так он намекал на свое учение, согласно которому все в мире развивается из мыследеятельности и в нее же возвращается. Известны и другие его изречения: "Надобно отделять котлеты от мух", "Процесс пошел" и "Я всегда был идеалистом". Сочинений он написал много, но, как говорят, большая их часть записана учениками с его слов.

Был и другой Щедровицкий, сын первого, учивший о рамках. Говорят, что он давал советы Кириенко и многим другим, и даже составил законы для Нижнего Новгорода.

Был также и третий Щедровицкий, гебраист, изложивший историю евреев александрийскими стихами.

 

Зиновьев

Был он трудолюбив, но недаровит, и вдобавок крайне медлителен. В юности водил дружбу со Щедровицким и Мамардашвили, потом же оставил их, опасаясь обвинений в порочной изнеженности. Добровольно удалился в изгнание и там сочинил много книг, преимущественно по логике: "Зияющие высоты", "Жёлтый дом", "Катастройка", "Горбачевизм", "Комплексная логика", "Логика науки". Во всех них он хулит тиранна Горбачева и предсказывает ему скорый конец, а также поносит философов.

Щедровицкий приводит такое его изречение: "Раньше буржуазные философы объясняли мир, а теперь советские философы и того не делают" и рассказывает далее, что, произнеся эти слова в народном собрании, Зиновьев был удостоен рукоплесканий.

В книге "Зияющие высоты" он и Щедровицкого, и многих других философов описал в самом жалком и отталкивающем виде, но, не желая терять дружбы с ними, вывел их под другими именами.

Еще рассказывают, что Зиновьев со Щедровицким, в пору их дружбы, часто встречвлись на станции метро "Площадь революции" и подолгу прогуливались там, ведя философские и политические беседы. В память об этом там впоследствии был воздвигнут великолепный портик, украшенный изваяниями богов и героев, его можно видеть и по сей день. Некоторые утверждают, что все эти изваяния принадлежат резцу Шемякина, а другие - что их создал Церетели по приказанию Лужкова, но ни то, ни другое не кажется нам достоверным.

Гачев

Гачев, сын Димитрова, болгарин. Галковский сочинил о нём книгу "Сосипатыч", где, хуля его, пишет, что у Гачева изо рта стекала слюна и всё лицо было кривое. Обвиняет он его также в том, что тот что-то украл и выдал за своё сочинение, но не говорит, что именно.
Учил, что человек (anthropos) и путь (tropos) суть одно и то же. Таким образом он намекал на тиранна Путина, желая похвалить его за человеколюбие.

Андреев

Андреев, сын Леонида, был брошен в темницу при тиранне Сталине. Там он написал сочинение "Новейший Плутарх", в котором речь идет о судьбе душ, что в Аиде, о Жругре и Уицраоре, а также и о других предметах. Учение его было таково: он утверждал, что земля разновидна и что каждому проявлению природы соответствует свой мир, который он называл слоем или кикейоном. Он утверждал, что в видениях ему являлись онокентавры и другие существа, о которых говорят поэты. Умер он от простуды. Сочинения его темны и непонятны.
Был и другой Андреев, отец первого, поэт, автор сочинения "О повешениях"

Аксельрод

Любовь Аксельрод была прозвана "Ортодоксом" за свое православие. Написала книгу "Против идеализма", в которой, порицая философа Бердяева, сравнивает его со своей бабкой, также философом. Порицала она также Платона, Авенариуса, Франка, Булгакова и других. Из изречений ее известно одно: "Если на клетке слона прочтешь надпись - буйвол, не верь глазам своим".

Морозов

Морозов, родом неизвестен. Был ввергнут в темницу за участие в заговоре против тиранна Сталина. Опроверг историю мидян, а также учил, что всё есть одно. Учеником его звался Фоменко, который учил, что все пятеро Лурье - это один и тот же Лурье, и показывал пальцем, чтобы не говорить. Также учеником его был Носовский, о котором ничего доподлинно не известно.

Асмус

Асмус, философ. Известен своим чрезмерным злонравием. Говорят, он писал на своих учеников доносы тиранну Сталину, подозревая их в неверности своему учению. Писал он также доносы и на философов древности, как бы желая подвергнуть наказанию и их тени. Ему приписывают фразу: "Взять бы вашего Канта, да в Соловки". Более о нём ничего достоверного неизвестно.

Был и другой Асмус, сын нашего, бывший, подобно Булгакову, протоиереем.

 

Галковский

Он отличался высокомерием и, подобно Сталину, никого кроме себя не считал мудрым. Из его сочинений известна книга "Бесконечный тупик", в которой он порицает всех прочих философов, в особенности же - Соловьева, Ленина и Гачева. Впрочем, Розанова он выделял из всех философов и считал его равным себе по глубокомыслию. Поносил он и комедиографа Чехова, упрекая его в изнеженности и обжорстве, а также всех советских поэтов. Он учил, что неприлично украинцу быть философом, и что
Книга его начинается так: "Пишущий о Розанове постоянно находится перед соблазном двух крайностей: крайности "отстранения" и крайности "растворения".

Ленин

В молодости он был ритором и выступал в судах, но неудачно. Оставив это занятие, он предался философии и стал слушать Плеханова. Рассказывают, что старший брат его, также Ленин, сделался тиранноборцем и был за это казнен, отчего наш Ленин и решил стать философом, впоследствии же сам сделался тиранном.

Он написал много сочинений, среди которых известнее прочих "Философские тетради" и "Материализм и эмпириокритицизм". Учение его было таково: у всего есть три составные части и три источника, в философии же действуют две линии, первая - Демокрита и вторая - Платона. В этом он был согласен с Дугиным и Лефевром, отличался же от них тем, что называл эти две линии иначе, чем те.

Изречения его таковы.

Материя - это реальность, данная нам в ощущениях. Из всех искусств важнейшим для нас является кино. Низы не хотят - верхи не могут. Вчера было рано, а завтра будет поздно. (Последнее, впрочем, приписывают ещё и Гераклиту).

Прославился он тем, что основал Институт Философии на Волхонке, неподалеку от храма Христа Спасителя, сам же этот храм приказал снести и поставить на его месте собственную статую. Так Ленин показал свое честолюбие.

Рассказывают, однако, что статуя, однако, так и не была воздвигнута, и Ленин, чрезмерно огорчаясь, умер от разлития желчи.

Розанов

Розанов был женат на некой Аполлинарии, бывшей прежде наложницей Достоевского. Он был весьма плодовит и оставил множество книг. Сукач приводит их список: "О происхождении организмов", "О действии на расстоянии", "Об излечениях и о чудесном", "О еврействе", "О лампадном масле", "О памятнике Каткову", "О понимании", "О правильном расселении русского племени", "О древнеегипетских обелисках", "О браке" несколько книг, "О разных приспособлениях", "О внеклассном образовании", "Об экзаменах в женских гимнасиях", "О Суворове", "О бесплатных народных читальнях", "Об упадке серьезной критики", "Об испытаниях зрелости в гимнасиях", "О чудесном в мире", "О переводах древних писателей", "О наказании смертью", "О литературных занятиях чиновников", "О древнерусском разводе", "О поместимости", "О множестве самобытных идей", "О сострадании к животным", "О препятствиях к браку", "О пенсиях духовенству", "Об опасностях на воде", "О неурочных занятиях учащихся", "Об отрицании эллинизма", "О ненужных и вредных обременениях", "О благодушии Некрасова", "О медиках и медицине", "О преждевременной торопливости", "О высших интересах знания и речи", "О Грингмуте" две книги, "О либерализме", "О милости к животным", "О звуках", "О вознаграждении разных родов службы", "О двух путях", "О нарядности", "О безбрачии учительниц". Написал он также книгу о кинедах, порицающую их распутство, еще одну - о тайных обрядах евреев, связанных с испитием крови человека и животных, и две книги о разнообразных предметах, называемые "Опавшие листья".

Соловьев порицал его, называя иудушкой русской мысли. Галковский же, напротив, его хвалил, так же, как и Ерофеев, написавший о нем книгу "Москва-Петушки".

Флоренский написал ему письмо, не поставив под ним, однако, свое имя. Письмо это таково:

Слышал я, что ты в своей книге всячески поносишь кинедов, упрекая их в распутстве, изнеженности, а особенно в пренебрежении женщинами. На это скажу я тебе, что и ты сам, если бы какая-нибудь женщина схватила тебя на улице и стала бы, то предлагая денег, то колотя по голове зонтиком, требовать, чтобы ты возлег с нею, предпочел бы попасть в темницу по наговору навязчивой особы, чем в ее опочивальню.

Как говорят, Розанов согласился с ним и более не хулил кинедов.

Умирая, он завещал все свои сочинения упомянутому философу Флоренскому, но последний приказал вынести все свитки из дома во двор, говоря, что не может переносить их запаха. Об этом сообщает Гаспаров в "Записях".

Была и другая Розанова, женщина. Она была женой тиранноборца Синявского. Также говорят, что она жила с неким Терцием, перипатетиком, написавшим воспоминания о прогулках с Пушкиным, и произвела от него потомство.

Леонтьев

Леонтьев в молодости вел разгульную жизнь и предавался обжорству. Захворав от этого поносом, он дал богам обет: если выздоровеет, оставить невоздержанность и посвятить себя философии. Так и вышло.

Был и другой Леонтьев, написавший сочинение о домохозяйстве, и третий, психолог, рассуждавший о деятельности.

 

Толстой

Толстой известен тем, что написал много книг, но не сам их сочинил, а заимствовал учения мудрецов древности, выдавая их за свои. Заимствовал он у Сократа, Лао-Цзы, Эпиктета, Конфуция, Монтеня, Марка Аврелия, Ренана и многих других. Книгу же "О войне и мире" он, как говорят, полностью списал у Сунь-Цзы, китайца.

Есть у него и книга "Воскресение". Там рассказывается о том, как некая девушка из простых, попав впервые на представление трагедии, не могла взять в толк, отчего все актеры говорят громкими голосами и передвигаются на котурнах.

Подражал он пифагорейцам, перипатетикам и стоикам. Первым - воздерживаясь от вкушения мяса и всего, в чем есть душа; вторым - прогуливаясь, а третьим - своим учением, хоть и не во всем. Учил же он, что в мироздании действуют две силы. Из них первую он именовал "Войной", а вторую "Миром". Первой, по его мнению, следует всячески избегать, а ко второй стремиться, ради чего не следует никак препятствовать людям, совершающим злодеяния, а, напротив того, их любить.

Рассылал он и письма, подобно Чаадаеву, обращённые к разным могущественным тираннам, а также к народным собраниям и даже к целым народам.

Вот его письмо, обращенное к шведскому народному собранию:

Шведскому народу и всем народам Ойкумены Толстой радоваться желает. Следует вам обнародовать такое воззвание к людям всех и в особенности христианских народов, в котором мы ясно и определенно высказали бы то, что все знают, но никто или почти никто не говорит, а именно то, что война не есть, как это признается теперь большинством людей, какое-то особенно доброе, похвальное дело, а есть, как всякое убийство, гадкое и преступное дело, как для тех людей, которые свободно избирают военную деятельность, так и для тех, которые из страха наказания или из корыстных видов избирают ее.

Изречения его были таковы: "Все счастливые семьи подобны друг другу, несчастливые же различны", "Не могу молчать", "Не убий".

Хармс писал о любви Толстого к детям, Ленин уподобил его зеркалу русской революции, а Леонтьев - некому чудовищному животному, вроде рогатого слона или химеры. Соловьев же вывел его в диалоге "Три разговора" под именем князя.

Женат он был на женщине по имени София, отличавшейся, подобно Ксантиппе, вздорным и жестоким нравом. На старости лет он попытался бежать от нее, но в пути простудился и так нашел свою смерть.

Слушателем его был живописец Репин. Подражая ему, он также перестал вкушать мясо, женился на злонравной женщине и установил в своем доме особый вертящийся стол, который и ныне показывают. Были и другие последователи Толстого, называвшиеся по его имени толстовцами.

О нем есть такая эпиграмма:
Великий русский писатель граф Лев Николаич Толстой
Не ел он ни рыбы, ни мяса, бродил по аллеям босой.

Мы же сочинили о нем следующее:

Хоть и учил Толстой непротивлению,
Не смог он вынести супруги вздорный нрав,
Бежав позорно, тяжко занемог в пути,
Так и погиб, потомкам в назидание.

Толстых было четверо. Первый - наш философ, второй - историк, изложивший в прекрасных стихах историю государства Российского от Гостомысла до Тимашева. Он же сочинил песню "Таирова поймали", доселе известную, а также диалог "О прекрасном", где действуют мудрецы Клефистон и Стиф. Третий Толстой, поэт, был дружен со Сталиным. Он писал трагедии, прославился также и своим обжорством. Четвертая же Толстая - женщина, сочинительница историй на манер Элиана. Она же породила доныне известного дизайнера Лебедева, написавшего "Правила для руководства ума".

Набоков

Отец его заседал в народном собрании и был убит заговорщиками. После этого и сам Набоков принужден был удалиться в изгнание, где и окончил свои дни.
Галковский в своём сочинении "О роскоши древних" хулит Набокова и говорит о нём следующее: в юности он сочинял элегические дистихи, посвящённые различным предметам, и даже издал их, но потом раскаялся и скупил все экземпляры своего сочинения. От этого он впал в чрезвычайную бедность, что и послужило истинной причиной его изгнания. Иные же авторы всё это отрицают, и пишут, что незадолго до изгнания он получил значительное наследство.
Изречения его таковы. Портрет тиранна должен быть не больше почтовой марки. Свет, к которому стремилась русская интеллигенция, горел в окошке у надзирателя. Россия - наше отечество, смерть неизбежна.
Ещё ему принадлежит изречение: "Здесь нет фигового листочка, и идеалист прямо протягивает руку агностику". Другие же приписывают это не ему, но Ленину.
Сохранились и некоторые его стихи. Вот что пишет он о природе вещей:

...ума большого
Не надобно, чтобы заметить связь
Между ученьем материализма
О прирождённой склонности к добру,
О равенстве способностей людских,
Способностей, которые обычно
Зовутся умственными, о влияньи
На человека обстоятельств внешних,
О всемогущем опыте, о власти
Привычки, воспитанья, о высоком
Значении промышленности всей,
О праве нравственном на наслажденье -
И коммунизмом.

Есть и другие его сочинения, в том же духе.
Он также писал трагедии и менипповы сатиры, занятиями же философией пренебрегал, считая ее делом пустым и недостойным. Однако и о нем мы сочли нужным написать, и вот по какой причине: среди его сочинений есть трагедия "Дар", в которую искусно вплетено жизнеописание философа Чернышевского. Из него явствует, что Чернышевский был мудр, отличался чрезвычайной скромностью, и, подобно древним, считал, что у друзей все общее. По этой причине он охотно делился с друзьями своей женой, чему та нисколько не противилась, по единомыслию с супругом. Тот же Набоков сообщает, что жена Чернышевского была дочерью Сократа, но это кажется нам недостоверным.
Писал Набоков и о других философах, в том числе о древних. В той же трагедии он сообщает о разговоре продажных женщин, в котором упоминаются изречения Фалеса Анаксимена и Пифагора. Впоследствии эти изречения переписал в свою книгу некий Дильс-Кранц, немец, выдав их за свои.

 

Чернышевский

О философе Чернышевском сообщает Набоков. Ему приписывают сочинение "Что делать", написанное им в тюрьме, куда он был ввергнут по приказу тиранна. Набоков пишет, что он был казнён, подобно философу Достоевскому. Иные же утверждают, что он избежал смерти и был выслан за Понт Эвксийский, подобно Овидию.
Набоков сообщает, что Чернышевский отличался чрезвычайной скромностью и благочестием. О его браке с дочерью Сократа мы писали в другом месте. Ещё о нём известно, что в молодости он страдал от прыщей, и, подобно Диогену, занимался рукоблудием, чтобы от них избавиться, когда же его за это порицали, он отвечал: "так надо для дела". О том же предмете он говорил так: "Голова думает над общечеловеческими вопросами, пока руки его исполняют чёрную работу".
После этого он попытался построить самодвижущуюся машину, но не преуспел. Тогда он стал выступать перед народным собранием, призывая к беспорядкам.
Тот же Набоков сообщает, что, когда однажды у Чернышевского не оказалось чёрных ниток для починки панталон, он окрасил нитки в чёрный цвет при помощи чернил. Некоторые полагают, что от этого он и получил своё прозвище.
Философ Достоевский, порицая его, также приписывает ему поджог города. По словам того же Набокова, тот Достоевский, испугавшись огня, сам пришёл к Чернышевскому и умолял его остановить пожары, впоследствии же сочинил о нём сатиру, в которой Чернышевский изображался пожираемым крокодилом.
Изречения его были таковы. Что делать? Я знаменит в русской литературе небрежностью слога. Живая женщина красивее мёртвого изображения, особенно в области переносицы и частей, лежащих около носа, по бокам, где нос поднимается. Невежественные, нелепые назидания начальству не могут быть терпимы никакими начальниками.
Писал он стихи, в особенности гимны богам. Сохранился его гимн Деве Неба:
Плачьте, о! о Лилебее.
Плачем с вами вместе мы.
Плачьте, о! об Акраганте:
Подкреплений наши ждут!

Грамматики также приводят его строчку, известную своей мелодичностью:
В стране гор, в стране роз, равнин, полночи дочь.
Ещё известны его стихи, хулящие персов:

От скудости стран их тела их скелеты,
И сквозь их лохмотья их рёбра видать,
Широки их лица и плоски черты их,
На плоских чертах их бездушья печать.
От вопля томленья их жажды до крови...
и многое в том же духе, что перечислять было бы долго.

Сочинения его известны следующие. "Что делать" одна книга, "Сны Веры Павловны" четыре книги, из которых до нас дошла только последняя, "Эстетические отношения искусства к действительности" одна книга, "Пролог" одна книга. Ему же приписывают все сочинения Вебера и Дензиля Эллиотта, иные же говорят, что он этих книг не писал, но только перевёл с немецкого, дополнив их своими мнениями.
Тот же Набоков сообщает, что был он дружен с философом Добролюбовым, известным своей любовью к добродетели. С ним он упражнялся в гимнасии, занимаясь борьбой, а также увещевал его отказаться от любви к женщинам.
Чернышевского одобрял тиранн Ленин, утверждая, что книга его подобна плугу, перепахивающему душу.

 

Писарев

О нём известно немногое. Был он другом философа Чернышевского, и страдал меланхолией. Любил красно-синие одежды из сарафанного ситца и греться на солнце. Заключённый тиранном в узилище, написал незнакомой девице письмо с предложением сочетаться браком, но был ею отвергнут.
Сочинений он никаких не оставил, кроме газетных статей, да и те приписываются отчасти Чернышевскому, отчасти Розанову, отчасти другим. Иные же говорят, что он написал какое-то сочинение, но название его не сохранилось.
Изречение его известно одно: "Сапоги выше Шекспира." Некоторые полагают, что оно содержалось в том сочинении, и что в нём доказывалось, будто бы сапоги Шекспира превосходят по величине самого Шекспира, подобно тому, как кожура банана превосходит даже самый большой банан, но это кажется недостоверным.
Ещё некоторые говорят, что Писарев, учась бесстрастию, спал на гвоздях и соблюдал диету, именуемую боксёрской: абсолютно ел яблоки, абсолютно не ел абрикосов, апельсины же ел в столице, но воздерживался от них в провинции. Таким необычным образом жизни он привлёк к себе многих юношей, стремящихся к добродетели.
Проповедовал он также и тираноубийство, и даже собирался совершить таковое, но не преуспел, так как скончался от меланхолии и разлитии желчи.

 

Крупская

Говорят, она была дочерью Чернышевского. Ленин, увлечённый его сочинениями, женился на ней, чтобы узнать тайные учения, распространяемые Чернышевским устно. Вызнав всё, он покинул её, сойдясь с Инессой Арманд, последовательницей киников.
Ещё говорят, что она послужила причиной раздора между тиранном Лениным и Сталиным. Враждовала она и с неким Макаренко, педотрибом.
Умерла же она от яда, который налили ей в ухо во время сна по приказу Сталина.

Курбский

Курбский был царского рода и именовал себя князем. Был он высокоумен и надменен превыше всякого другого.

Говорят, он был наперсником тиранна Грозного, после же, возненавидев его, бежал в Литву. Грозный же, сожалея о потере друга, писал ему письма, в которых его бранил, и звал к себе, прельщая солёными огурцами, которые в Литве не растут. Курбский, не снеся насмешки, умер.

Вот наши стихи о нём

Бежал ты, славный князь, от гнева царского,
В земли литовские.
Ужели огурцами там солёными
Кто тебя потчевал?
Воистину же, князь, ты променял
Худое на худшее.

Ещё о Курбском известно, что он любил мучить людей в водяных ямах с пиявками. Некоторые называют его первым русским интеллигентом, иные же это отрицают, и почитают таковым Сахарова, мы же не имеем своего мнения об этом вопросе.

 

Сахаров

Сахаров, сын Деметрия, первоначально занимался физикой и был в том успешен. Некоторые полагают, что он построил водородную бомбу, доселе известную. Иные же приписывают это не ему, а некоему Теллеру, американцу.

Желая во всём подражать Сократу и Толстому, он прогнал свою прежнюю жену и женился на женщине честолюбивой и злонравной, именем Боннэр. Она побудила его оставить физику и сделаться интеллигентом, полагая, что так он скорее прославится. Чтобы утвердить его в этом намерении, она немилосердно била его сандалией, а когда Сахаров, измученный таким жестоким обращением, отказывался от еды, желая скорее умереть, питала его насильно при помощи особой трубки. Трубку эту и по сей день можно видеть в музее Сахарова.

Эта же Боннэр побудила его выступить в народном собрании и прилюдно изложить свое учение. Сахаров последовал ее настояниям, но был осмеян непосвященными и от огорчения умер.

Видом он был плешив и голос имел тихий. Он воздерживался от вина, а всю пищу, приносимую ему, велел подогревать, боясь простуды.

Свои мнения он изложил в одной книге под названием "Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе".
Известны его изречения: "Доживет ли СССР до 1984 года?", "Я лично Горбачёву верю" и "Борис, ты неправ". Последнее, впрочем, многие приписывают не ему, но некоему Лигачёву, более ничем не прославившемуся.

В своем учении он подражал многим древним, но прежде всего Гесиоду и Эмпедоклу, учившим, что любовь или вожделение является божеством и первоначалом всего. Сахаров был с ними согласен, но называл это божество не Эротом, как древние, а Конвергенцией. По его словам, все прочие первоначала прежде находились во вражде между собой, но ныне, движимые вожделением, стремятся слиться в одно целое; и когда они сольются, настанет конец времен. Для того, чтобы приблизить наступление этого, Сахаров призывал как можно больше общаться с чужеземцами и перенимать все их обычаи, тогда и чужеземцы, как он считал, станут перенимать наши обычаи, и наступит мир.

Учеником его был Аверинцев, учившийся прежде у Лосева, и многие другие интеллигенты, а также американский хрематист Сорос и тиранн Горбачев.

Общеизвестен рассказ о Нобелевской премии. Шведский король однажды вопросил оракул о том, кому ее следует послать, и получил ответ:

...Тому, кто в мудрости первый.

Король преподнес премию Пастернаку, но тот отправил ее Горбачеву, почитая его более мудрым. Тот переслал награду Сахарову, последний же вручил ее поэту Бродскому, объяснив это так: первое в мудрости - божество, поэт же творит не сам по себе, но по божественному вдохновению, оттого и следует почитать поэтов более мудрыми, чем философов.

У нас есть о нем такая эпиграмма:

Сын Деметрия премудрый конвергенцию открыл,
И, супругой подстрекаем, пред несмысленной толпой
Изложил свое ученье, чтоб сограждан удивить,
Но, не вынеся насмешек, испустил свой гордый дух.
Так случается со всяким, кто послушен злой жене.

 

Аверинцев

Аверинцев, названный так в честь перипатетика Аверроэса, был слушателем Лосева и Тахо-Годи. Рассказывают, что он не только обучался у них философии, но и был их сыном, но это предание не кажется нам достоверным. Позже он оставил Лосева и, желая прослыть интеллигентом, примкнул к Сахарову. Однако, когда последний потребовал от него оставить свою семью и жениться на какой-нибудь злонравной женщине, тот не согласился и уехал в Баден-Баден, где принял католическую веру.

Некоторые говорят, что он учился также и у Лотмана, но более достоверно то, что они приятельствовали, ничему друг от друга не учась.

Он прославился тем, что перевел платоновского "Тимея". Переводил он и другие сочинения древних, а иногда в подражание им и сам писал на древних наречиях. Про него рассказывают, что он, несмотря на слабый голос, часто пел в храмах гимны богам собственного сочинения, надевая для этого парчовую далматику.

Гаспаров рассказывает, что однажды им вместе довелось слушать одного ритора, неискусного и наводившего на них обоих тоску. Аверинцев спросил Гаспарова, в самом ли деле этот ритор существует, или только мнится им. Гаспаров отвечал: "Он-то и существует в действительности, а сами мы суть лишь представление". Тогда Аверинцев попросил у него разрешения показать ритору язык, что и исполнил, при том искусно свернув оный в трубочку подобно языку химеры. Иные приписывают это деяние не ему, но Бердяеву.

Написал он множество книг, из которых дошли до нас две: "Плутарх и античная биография", и "Поэтика ранневизантийской культуры". Тиранн Брежнев из зависти скупал все книги Аверинцева и предавал их огню. Поэтому "Поэтика" была столь великой редкостью, что за неё давали мину серебра. Этим Аверинцев чрезвычайно тщеславился. Когда же тиранн скончался, книгу издали во множестве, и цена её упала до двух оболов.

Однажды у Аверинцева заболело сердце, и ему пересадили свиное. По этому поводу он написал такие стихи:

Но, буде свинствовать начну, меня сурово обличите...

Учениками его были Явлинский, Гайдар, и еврей Липкин, комический поэт. Критик Бондаренко, сподвижник Проханова, хвалит его за целомудрие и воздержанность в пище, называя средиземноморским почвенником, а Галковский порицает.

Об Аверинцеве есть также сочинение некоего Шермана, комического поэта.

Гумилев

Он происходил от поэта Гумилева, сочинившего множество трагедий. Был этот Гумилев, отец нашего, убит тиранном Лениным, против которого готовил заговор.

Мать его также была поэтом, подражая в этом Сапфо. Среди ее сочинений называют "Поэму без героя", а также приписывают ей множество примечательных изречений. Другим ее сыном был Бродский, также поэт, получивший Нобелевскую премию за свою мудрость, третьим же называют Наймана.

Рассказывают также, что мать Гумилёва, породивши означенное потомство, любила только младших детей, старшего же совсем забросила. По этой причине Гумилёв возненавидел мать, отца же своего любил и почитал. Некоторые его за это одобряют, иные же порицают.

В своем учении подражал он древним, и прежде всего Гераклиту Эфесскому, сказавшему:
...Всякая тварь бичом пасется.
Подобно ему, он также говорил о неком гении или божестве, ударяющем по Земле бичом; и в месте, где он ударил, рождается множество героев, народы преуспевают в науках и ремеслах и одерживают воинские победы над своми соседами. В тех же местах, от которых это божество отвращается, люди впадают в изнеженность и самодовольство, и от того целые страны приходят в запустение. Первое состояние он называл пассионарностью, второе же - ее отсутствием, и первое хвалил, а второе порицал. Иные говорят, что делал это он оттого, что сам, невзирая на свое имя, был некроток сердцем, а в речах прославился своей воинственностью. Некоторые ещё рассказывают, что он нанёс удар по щеке некоему Яковлеву, будто бы написавшему что-то дурное о его матери, иные же приписывают это не ему, но Сахарову.

Называл он себя материалистом и диалектиком, но всё это он делал, чтобы угодить тиранну Сталину, сменившему Ленина, сам же среди учеников он диалектику только вышучивал.

Говорил он и о том, что народы имеют срок жизни, определённый им в тысячу двести лет. Некоторые полагают, что этому учению он научился сам от себя, но нам кажется более достоверным, что он принял его в подражание Платону и Пифагору, учивших о том, что всему положен свой срок, и о числе.

Также учил он о вреде, доставляемом евреями, обличая их в злокозненной порочности. Евреи же на то указывали, что самое их долгое существование как бы опровергает воззрения Гумилёва. Гумилёв на это обычно отвечал, что мёртвое живёт дольше живого, приводя в пример ламий, эмпуз и тому подобное. Но евреи над всем этим потешались, и Гумилёв, не вынеся насмешек, умер от огорчения.

Учениками его были Дугин, Лимонов, а также Шмулевич из Хеврона. А геометр Фоменко, хоть и не считал себя его учеником, однако заимствовал у Гумилева некоторые положения, в частности, его учение о татарах.

А вот наша эпиграмма на него:

Мудр ты был, Гумилёв, исчисливший сроки народам.
Всё же тебя опроверг малый евреев народ.

 

Флоренский

О его происхождении рассказывают разное. Некоторые сообщают, что он был родом скиф, некоторые - что грузин, подобно Мамардашвили, иные - что турок, но все сходятся в том, что происходил он, как Анахарсис, от какого-то дикого племени, хотя и получил впоследствии хорошее воспитание.

Ростом он был высок, наружность имел приятную, хоть и был темен лицом, нравом был кроток и обходителен со всеми, особенно же с друзьями. Так рассказывают о нем многие, Белый же с ними не соглашается и пишет, что Флоренский был видом некрасив, мал, старообразен и имел большой нос.

Он написал множество книг, среди которых главная - "Столп и утверждение истины". В ней повествуется о древнем столпе, поставленном некогда в селении, именуемом Котахеви, вблизи Тифлиса. Столп этот существует и доселе. Местные жители, как пишет о том Флоренский, весьма почитают этот столп и приносят ему кровавые жертвы, а женщины садятся на него нагим телом, надеясь получить исцеление от бесплодия. Совершаются в той местности и фаллофории. Обо всем этом, а также о чудесах, происходящих возле того столпа, и повествует книга.

Владея ремеслом живописца и резчика, Флоренский искусно изобразил на полях этой книги сирен, эротов, силенов, кентавров и других баснословных существ, причем все изображения иносказательно передавали его учение. Кроме того, он пропитал пергамент, на котором книга была написана, камфарой и мускусом и поместил ее в изящный резной ларец, также украшенный аллегорическими фигурами.

Некоторые также говорят, что он намеревался сделать буквы в своей книге столь малыми, чтобы прочесть их было возможно только при помощи увеличительного стекла. Так он хотел отвратить от чтения своих сочинений незнакомых с оптикой и геометрией.

Написал он и другую книгу, "О мнимостях в геометрии". В ней он опровергает учение Коперника о небесных сферах. Там же он пишет, что небесный свод в точности таков, как об этом учили древние, то есть тверд и прозрачен. Отстоит он от земли, по учению Флоренского, на 27 522 локтя, и за ним располагаются эмпиреи, иначе говоря, область, населенная бестелесными идеями, подобными тем, кои описывал Платон. Идеи же эти таковы: протяженность их ничтожна, тяжесть же бесконечно велика; они вечны и обладают совершенной устойчивостью. Эти идеи он и называет мнимостями, в другом же месте именует их звездами и небесным воинством.

Учил он также и о том, что лицо каждого человека в точности соответствует его сокровенным удам: нос подобен фаллосу, рот - тайному отверстию, и все другие части лица также имеют себе подобное среди членов, обычно скрываемых одеждой.

Одних философов Флоренский превозносит, других ругает. Хвалит он Орфея, Гераклита, Платона, Ямвлиха, Оригена, а также Розанова и Машкина. Канта же и Соловьева он порицает: обоих за лицемерие, а первого еще и за то, что тот курил сигары, и их дымом пропитал все свои сочинения, так, что они стали неприятны для обоняния. О Канте он сочинил диатрибу, начинающуюся так:

Столп злобы богопротивныя...

Был он дружен с тиранном Сталиным и с его соправителем Троцким, и давал обоим советы касательно управления государством, в особенности же - об электрификации. Об этом же предмете он часто держал речь, выступая перед народным собранием. Выступал он всегда, одевшись в паллиум и распустив по плечам волосы, которые он не стриг, но отращивал на скифский манер.

Учился Флоренский у многих, но более всего у Машкина. Учеников же имел двоих: Троицкого и Гиацинтова. Первого он горячо любил, и когда тот умер, написал ему эпитафию, начинающуюся так:

Мой кроткий, мой ясный!..

После же он утешился и сошелся с Гиацинтовым, которого также любил. Для того, чтобы неотступно быть подле него, Флоренский даже взял в жены его сестру, от которой родил пятерых детей. Как говорят, его слушателем был и Лосев.

Смерть его была такова. Утомясь от своих государственных обязанностей, он решил вести отшельническую жизнь и удалился на некий северный остров, где и прожил много лет, питаясь одними лишь морскими водорослями. От такой пищи он занемог и умер. Иные же говорят, что он не по своей воле предался уединению, а был сослан тиранном Сталиным, недовольным его воззрениями на электрификацию, и этот же тиранн приказал его умертвить. Как рассказывают, случилось это потому, что поэт Городецкий оклеветал Флоренского перед Сталиным, завидуя его мудрости.

О письме, написанном им Розанову, мы уже сообщали, также и о том, что Розанов сделал Флоренского своим душеприказчиком и передал ему свои рукописи. Вот что пишет о том сам Флоренский некому Цитрону:

Флоренский Цитрону радоваться желает. Желаешь ты, Цитрон, издать в Париже сочинения Розанова. На это я, будучи его душеприказчиком, скажу тебе вот что: от своего согласия в редактировании я не отказываюсь принципиально, но сочту себя вправе на деле содействовать ему лишь с того момента, когда увижу, что таковое издание не стоит в противоречии с общим курсом советской политики

А вот письмо, написанное им Сталину:

Флоренский тиранну Сталину радоваться желает. Дошло до меня, что ты повелел во всех городах и селениях, подчиненных тебе, устроить электрификацию. Замыслил ты благое дело, но знай, что тебе понадобится для этого множество диэлектриков. Заготовив их в достаточном количестве, ты поступишь мудро, а без этого едва ли преуспеешь. Я же готов помогать тебе во всем, оставаясь безусловно покорным директивам Советской Власти.

Был и другой Флоренский, живописец, известный своими бесчинствами.

 

Хрущёв

Хрущев, сын Сталина. Сочинитель Сорокин утверждает, что он был ему не только сыном, но и наложником, находившимся со своим отцом в незаконном сожительстве. Философ Лосев, поверив этому и опасаясь за своё целомудрие, отказался разделить общество Сталина, за что был схвачен им и ослеплён. Об этом мы рассказали в другом месте.

Некоторые же говорят, что Хрущёв происходил из подлого люда. Желая понравиться Сталину, плясал для него на столе, чем и завоевал его любовь. Сам же Хрущёв всё подобное отрицал, а род свой возводил к тиранну Ленину.

Прозвище своё Хрущёв получил по имени некоего жука-вредителя, разорявшего огороды, а кто дал ему такое прозвище, нам неизвестно. Хрущёв же, прознав про то, завёз из Америки, что за Геркулесовыми столпами, иного вредного жука, именем "колорадского", чтобы тот вытеснил хруща, но не преуспел, и от огорчения отрёкся от власти. Другие же говорят, что он был низложен своим колесничим Брежневым.

Как говорят, философии он учился у Сталина, а также у Асмуса и иных, перечислять которых было бы долго. Никакого определённого учения он не придерживался, предпочитая именовать себя "верным ленинцем". Известно, однако, что в своих мнениях он следовал по большей части Эмпедоклу, учившему, что всё может стать всем и что всё зависит от смешения. По этой причине он высеивал кукурузу за Полярным Кругом.

Сочинений он оставил великое количество, но ни одно из них не сохранилось, по причине их чрезмерной величины и многоречивости. Об этом есть такой рассказ, будто философа Асмуса однажды спросили: "Можно ли слона завернуть в газету?" Тот на это остроумно ответил: "Да, если в ней есть речь Хрущёва".

Внешних войн он не вёл, считая их утомительными. Однако, сражался он с племенем абстракцистов, победил их, а поселения сравнял с землёй бульдозерами. В апологии, прочитанной им в народном собрании, он упрекает абстракцистов в женоподобности и порочной изнеженности. Так пишет об этом Ольшанский, а другие все эти деяния приписывают не Хрущеву, но Брежневу.

Изречение его известно одно: "Абстракцисты - пидарасы". Гандлевский его приводит в таком стихе:

Пидарасы! - сказал Хрущёв.
Был я смолоду не готов
Осознать правоту Хрущёва.
Но, дожив до седых годов,
Убедился, честное слово.

Любил Хрущёв состязания железных колесниц, именуемых "тракторами" и часто на них ездил, приводя в недоумение прохожих.

В политике он был чрезвычайно искусен и двуличен более всех людей. В первое время он был никем не любим, а сограждане смотрели на него с презрением и называли пустозвоном. Тогда он созвал народное собрание и обвинил тиранна Сталина в тирании. Сограждане стали им восхищаться и вверили ему государственные дела. Он же обещал править в согласии с аристократией и народом, но этого не исполнил, а вместо этого сам стал тиранном.

Подверг он проскрипциям "банду четырех", из которых более всех известен некий Жемчужников, за поклонение Сталину. Также схватил он некоего Берию и оскопил его, ссылаясь на некий судебный приговор. Об этом сохранился такой стих:

Как Лаврентий Берия
Был лишен доверия,
Порешили на суде
Оторвать ему муде.

Девиз правления его был: "Оттепель", что означало "вот, теперь". В этом показывалась вспыльчивость нрава тиранна.

Последние годы провел в своем поместье, изучая новые способы выращивания капусты. Говорят, капустный пирог, им приготовленный, оставлял на устах ощущение необычайной сладостности.

 

Лимонов

Лимонов, из Харькова, родом украинец, в юности был портным. Движимый тщеславием, отправился он на войну во Фракию, где был пленён, и, подобно Платону, продан в рабство. Хозяин приблизил его к себе и сделал хаускипером. Выкупил его из рабства Евтушенко, поэт, восхищённый тем, как Лимонов пел за работой. После того Лимонов переехал в Нью-Йорк, где предался нецеломудренной жизни. Сожительствовал он с женщинами, из которых называют Розанову, доселе известную, а также Медведеву, флейтистку. Был его наложником и философ Фуко, а также некий эфиоп, о чем Лимонов сообщает в своей книге.

Будучи ими покинутым, он от досады вернулся на родину, поселился в Хамовниках и сделался слушателем Дугина. Многому научился он также у Ленина и некоего Мисимы, японца, выдав всё за своё.

Собрав вокруг себя множество юношей, он побуждал их к телесным упражнениям с оружием. Часто они предавались и метанию плодов в государственных мужей, полагая, что те сделаются от этого более добродетельными. Об этом он пишет в сочинении "Лимонка".

Упрекал он тиранна Путина в порочной изнеженности и незаконном сожительстве с Бушем, американским тиранном. Путин, сильно разгневавшись, вверг его в темницу, после же отпустил, не причинив вреда.

Написал он множество книг о философии, о ведении хозяйства и о государственном устройстве. Приписывают ему и сочинение об умерщвлении старцев ядом.

Учение его отчасти сходно с дугинским, отчасти же заимствовано у киников. Питая, подобно последним, неприязнь к Платону, он в своих сочинениях вводит для полиса законы, во всём противоположные платоновским. Учит он о вреде школьного знания и о том, что молодежи подобает больше времени проводить в гимнасии.

Он превозносит войну и совокупление, считая их занятиями, достойными разумного мужа. Над старостью же насмехается, полагая стариков племенем пустым и бессильным. В мнениях о России он сходен со славянофилами, различается же от них тем, что полагает, что Россия не одна, но их много, и что следует стремиться к умножению их числа.

Благом он считал резкое движение, воспринимаемое ощущением.

Изречения его таковы. "Да, Смерть." "Сижу, курю, хули делать." "Женщина подсознательно всегда ищет, кому бы подчиниться." "Слава России."

Вот наши стихи о нём:

Многое ты претерпел от судьбы, премудрый Лимонов.
Всё же прегоршее зло - объятия негра терпеть.

 

Новодворская

О ней известно, что вначале она была слушательницей Ленина, потом же, отвратившись от его учения, перебежала к Чаадаеву и стала придерживаться его мнений и образа жизни. Подражая ему во всём, повредилась в уме, по каковой причине была подвергнута лечению черемицею. Излечившись, она уехала к чеченскому тиранну Дудадеву, прослышав о его мудрости. Говорят, что она понуждала его разделить с ней ложе, но Дудаев её отверг по причине своей любви к юношам.

Некоторые утверждают, что её отверг и Басаев, но это кажется нам недостоверным.

Учение её таково. Есть только одно благо (agaton), лишь именуемое по-разному: иногда Богом, иногда Мудростью, иногда Капитализмом, иногда же Западом и прочими подобными наименованиями. Россия же, по её мнению, по своим свойствам полностью противоположна благу, и потому должна быть разрушена.

Сочинения её известны следующие: "По ту сторону отчаяния", "Над пропастью во лжи", "Мой Карфаген обязан быть разрушен". Сохранилось также множество её писем, поносящих тираннов, в основном Ленина и Путина.

Вот её письмо к своим ученикам.

Новодворская демократам желает радоваться. Прослышала я, что 14 марта граждан РФ любезно пригласят на избирательные участки, чтобы использовать как статистов для легитимации диктатуры В. Путина, который до такой степени презирает свой народ, общественное мнение Запада и конкурентов, что не дает себе труд притвориться демократом и поучаствовать в телевизионных дебатах.
Граждански дееспособный народ проигнорировал бы выборы. Сорвав их, он избавился бы от безальтернативного кандидата в диктаторы Путина В.В. Но даже если большинство и к этому не готово или боится из-за своей неявки попасть в черные списки, для демократов бойкот выборов становится гражданским и нравственным долгом, а также единственным способом сохранить свое человеческое достоинство. Один факт появления на избирательном участке означает соучастие в установлении диктатуры и готовность смириться с затеянной властью игрой, и даже сыграть в ней свою партию.

Про Новодворскую ещё говорили, что она отличалась необычайной тучностью, из-за любви к пирам и фуршетам. В этом она была сходна с Засулич, о которой мы писали в другом месте. Иные же утверждают, что она страдала водянкой, отчего казалась тучной, на самом же деле она была воздержана в пище и питье.

 

Альбац

О нём известно немногое. Некоторые говорят, что Альбац был женщиной, иные же это отрицают, находя такое предположение неблагочестивым. Иные же учат, что Альбац некогда был мужчиной, но, претерпев от Афродиты за какое-то прегрешение, превратился в женщину, но это кажется нам недостоверным.

Мы же склоняемся к тому, что Альбац была женщиной, поскольку на всех изображениях её она имеет длинные волосы, что, по слову Мениппа,
слабейшему полу пристало.

Физическая философия была ей безразлична, а все рассуждения её были о нравственной философии. О неё она вела беседы в агоре, называемой "Эхо Москвы" из-за хорошо разносящегося вокруг звука.

Учения её были сходны с учением Новодворской. Злом она называла тиранна Путина, а добром - философа Масхадова. После убиения Масхадова впала в меланхолию, утверждая, что добро во Вселенной прекратилось, но скоро утешилась и продолжала беседы.

Ещё про неё рассказывают, будто бы она обладала способностью приносить несчастье тем, кто не разделяет её мнений. Такое несчастье называлось "полный альбац". Опасаясь этого, друзья отказывали ей в гостеприимстве. Всеми покинутая, Альбац решила лишить себя жизни, для чего произнесла хвалебную речь в честь тиранна Путина, после чего сама же погибла от полного альбаца, подобно скорпиону, убивающему себя собственным жалом.

Сочинений она никаких не оставила, а только записи бесед. Их и поныне можно сыскать в интернете и других местах.

 

Копцев

О нём известно немногое. Был он советологом и учеником Титуса Советологова.

Тщась снискать расположение Титуса и будучи им отвергнут, он решил превзойти его во всём, как в мизантропии, так и в военных подвигах. С этой целью напал он на Иерусалимский зиндан, к тому времени заново отстроенный в Москве по приказу тиранна Ельцина, намереваясь в одиночку истребить всех находящихся там иудеев.

С оружием в руке он ворвался в храм, но будучи хил и немощен от природы, смог нанести иудеям лишь незначительные удары. Собравшиеся же, погружённые в благочестивое созерцание, того не замечали. Тогда рассерженный Копцев, собравшись с силами, оцарапал иудейского священника. Некоторые же говорят, что оцарапал он не самого священника, а его племянника или мерседес. Иные же говорят о джипе, но это кажется нам недостоверным.

За осквернение священного места Копцев был судим синедрионом, состоящим из иудеев. Вначале те хотели его казнить, однако же Копцев заворожил судей своими рассуждениями о мизантропии, так что иудеи, имеющие к этому учению природную склонность, сжалились и приговорили его лишь к многолетнему заключению в узилище. Но, дабы наказать порок и подвергнуть его осмеянию, они основали общественный праздник, называемый "Пурим". В этот день они сжигают на площади изображение Копцева и поют про него непристойные песни.

Впоследствии этот обычай распространился и в других странах, где живут иудеи. В Англии он известен как "день Фокса", потому что местные иудеи произносят имя Копцева именно таким образом.

Копцеву также приписывают убийство некой девочки из племени таджиков, более ничем не прославившейся.

Изречение Копцева известно одно: "Я пришёл вас убить".

У нас о нём есть такие стихи:

Храбрый ты муж и достойный, Копцев, противник семитов,
Ты ведь свою философию делом поведал, не только словами:
Многие любят в агорах бесстыдно судить о евреях,
Делом же речь завершил Копцев, великий философ.