Поль Л. Сопер

ОСНОВЫ ИСКУССТВА РЕЧИ

К оглавлению

ПРИЛОЖЕНИЕ II. ДИСКУССИЯ И ПАРЛАМЕНТСКАЯ ПРОЦЕДУРА

Что такое дискуссия? Это обмен мнениями по вопросу в соответствии с более или менее определенными правилами процедуры и с участием всех или только некоторых присутствующих на собрании.

В настоящей книге ранее было сказано: «Способ убеждения у свободного народа заменяет деспотическое принуждение». Это особенно наглядно проявляется в дискуссиях. В большинстве публичных выступлений, ведущих к решению или к действию, говорит не один оратор, а несколько; таким образом возникают прения или дискуссия того или иного вида. В Соединенных Штатах, например, ежегодно проводится приблизительно 50 000 таких собраний. Почти каждая фирма обсуждает деловые вопросы на заседаниях комиссий. Большинство обсуждений в законодательных органах страны и штатов происходит в комиссиях. Значительная часть деловых собраний политических, общественных групп, братств и прочих проводится в виде дискуссий.

А. ВИДЫ ДИСКУССИЙ

1. МАССОВАЯ ДИСКУССИЯ

а) Определение. При массовой дискуссии все члены, за исключением председателя, находятся в равном по­ложении. Здесь не выделяют особых докладчиков и все присутствуют не только в качестве слушателей. Спе­циальный вопрос обсуждается в определенном порядке, обычно в соответствии со строгим или несколько видо­измененным регламентом и под председательством должностного лица.

б) Виды и цели. Собрание, не обставленное формальностями и посвященное обсуждению какого-нибудь частного вопроса, обычно называется массовым митингом. В виде примера можно привести закрытое партийное собрание или собрание членов общины по поводу проекта муниципального налога или постройки нового школьного здания. Заседания комиссий — наиболее частый вид массового обсуждения. Регулярные деловые сессии большинства общественных организаций проводятся так же, как дискуссии этого вида.

в) Процедура. Массовые дискуссии подчиняются, по крайней мере частично, правилам парламентской процедуры, о которых речь идет далее. Но иногда процедура массовых митингов и заседаний комиссий бывает совершенно простой, неформальной. Однако и в таких случаях имеется председатель, который следит, чтобы обсуждение шло нормально и только по повестке дня, чтобы никто при обсуждении не занимал преиму­щественного положения и чтобы, высказалось возможно больше компетентных участников собрания.

Собрание или председатель с согласия собрания могут установить время, необходимое для выступления. Но председатель не должен навязывать свою волю и противодействовать желаниям большинства.

2. ГРУППОВАЯ ДИСКУССИЯ

а) Определение. Групповая дискуссия заключается в обсуждении вопроса специальной выделенной группой перед аудиторией. Как и любая форма обсуждения перед слушателями, она представляет собой диспут.

б) Цели. В ее задачи входит широкая информация. Но чаще всего цель групповой дискуссии — представить возможные решения проблемы или обсудить противоположные точки зрения по спорным вопросам. Но обычно она не разрешает спора и не склоняет аудиторию к какому-либо единообразию действий.

в) Объем. В групповой дискуссии принимает участие от трех до восьми-десяти членов, не считая пред­седателя. Ее вариант — диалог, включающий только двух участников. Вопрос о количестве решается в зависимости от запаса времени, сложности проблемы и наличия подготовленных лиц, которые могут участвовать в обсуждении.

г) Процедура. Участники сидят лицом к аудитории примерно полукругом, председатель — в центре. Такое расположение обеспечивает и для участников и для аудитории возможность лучше слышать и видеть.

Участники дискуссии должны быть хорошо подготовлены, иметь при себе заметки со статистическими и другими необходимыми данными. Они должны обсуждать вопрос непринужденно, в оживленной манере, задавая вопросы и делая краткие замечания. При этом они называют друг друга по имеии. Но каждое замечание делается в расчете на аудиторию.

Председательствующий объявляет и поясняет тему и докладывает о правилах ведения дискуссий. Он пред­ставляет слушателям выступающих и начинает дискуссию или постановкой вопроса, или комментариями к теме. Он обязан следить, чтобы каждый участник говорил не дольше положенного времени, помогать естественному развитию дискуссии, сказать краткое заключительное слово. Он может задавать вопросы некоторым из выступающих, указывать, что ими еще не было освещено, и ограничивать обсуждение рамками темы. Ему не полагается брать на себя роль арбитра, вступать в дискуссию самостоятельно или иным образом занимать время, принадлежащее участникам.

3. СИМПОЗИУМ

а) Определение. Симпозиум — ряд выступлений группы людей с короткими речами на одну и ту же тему.

б) Цели. Как и в групповых дискуссиях, его цели сводятся обычно не к разрешению проблемы или спора, а к изложению различных точек зрения для расширения кругозора аудитории и оказания на нее воздействия.

в) Объем.. Число выступающих не должно превышать четырех или пяти, чтобы не затянуть собрание и не лишить каждого участника группы возможности развить свою точку зрения по обсуждаемому вопросу.

г) Процедура. В большинстве случаев на симпозиумах принята процедура обоих видов дискуссии. Радио­перекличка городов начинается, например, с двух-четырех коротких речей. Затем следуют вопросы и комментарии выступающих, после которых задают вопросы слушатели. Дискуссия заканчивается коротким резюме нескольких или всех выступавших, которые представляли различные точки зрения.

На симпозиуме, как и на групповой дискуссии, иногда допускаются комментарии или вопросы со стороны слу­шателей. Участие слушателей до некоторой степени осложняет обязанности председателя. Он следит за тем, чтобы вопросы были уместны, кратки, ясны и безобидны; тактично останавливает слушателя, который собирается сказать целую речь; следит, чтобы каждый участник симпозиума имел достаточную возможность ответить на вопросы. При случае он дает слово слушателям, придерживающимся различных точек зрения.

Лекция, представляющая собой единственное выступление с последующими вопросами слушателей и ответами на них лектора, иногда рассматривается как дискуссия. Но говорить о ней более уместно в разделе о симпозиуме. Лекционная форма часто находит применение на занятиях по искусству речи, поскольку она не связана определенной формой и временем и приучает выступающего к исчерпывающей проработке материала, необходимой в связи с неизбежными критическими замечаниями и вопросами аудитории.

Б. ТЕМА

Тему для массового обсуждения не выбирают. Важность или спорность вопроса—достаточный повод для созыва собрания. Но регулярные обсуждения требуют тщательной выработки повестки дня. Вопросы, наиболее подходящие для группового обсуждения, должны иметь в некотором роде особое значение как для принимающих участие в самом обсуждении, так и для аудитории. Эти вопросы, по общему правилу, имеют также много разветвлений, как и их возможные решения. Более того, поскольку они обсуждаются группой людей, мыслящих совместно в духе взаимного обмена идеями, постановка их имеет скорее проблемный характер и не дается в плане решений или предложений, неизбежно связанных с защитой или оппозицией, с положительными и отрицательными доводами. Постановка вопроса составляет специальную цель и содержание тематического задания, о которых сообщается в индивидуальных речах.

Каждая тема должна пройти следующую проверку.

1. ОТВЕЧАЕТ ЛИ ОНА ИНТЕРЕСАМ И УРОВНЮ ЗНАНИЙ АУДИТОРИИ?

Тема интересна, если она достаточно актуальна или затрагивает злободневные или извечные вопросы. Обыденное никогда не вызовет внимания. Вопросы чисто технического порядка, например относящиеся к химии или машиностроению, можно обсуждать только перед аудиторией, обладающей некоторыми познаниями в данных областях.

Наиболее популярные темы для дискуссий сосредоточиваются вокруг текущих, вызывающих жгучий интерес и требующих немедленного разрешения вопросов. Они могут иметь и местное значение. Неотложными вопросами общенационального масштаба в 1955 году были:

Не под угрозой ли гражданские свободы?

Не следует ли расширить контроль над предприятиями общественного благоустройства?

Можно ли сбалансировать федеральный бюджет?

Следует ли сокращать покупки в рассрочку?

Как финансировать федеральную помощь школьному строительству?

Возможно ли сотрудничество США с Красным Китаем?

Примерами злободневных местных тем, вызывающих интерес, могут быть:

Не следует ли (для наших горожан) построить особое здание с конференц-залами?

Кого послать делегатами на окружной съезд?

Будут ли местные органы АФТ или КПП голосовать за стачку или нет?

Должны ли мы поддерживать проект обложения на благоустройство улиц?

Темы, представляющие интерес для учащихся колледжа, примерно следующие:

Надо ли материально поощрять активные занятия?

Какие реформы нужны в органах студенческого самоуправления?

Не следует ли сократить общественную работу?

Не нуждается ли в улучшениях консультационная система?

2. РАЗРЕШИМ ЛИ ВОПРОС?

Групповые дискуссии и симпозиумы редко приводят к определенному решению или к единогласию. Но об­суждаемые вопросы должны со временем быть разрешены. Другими словами, они носят практический характер. Отвлеченные, «вечные» проблемы не подходят для подобных дискуссий. Их предметом могут быть, например, такие темы, как бюрократизм (в общем), преступность и борьба с нею (в общем), жизнь по «золотому правилу», но если только они взяты в связи с конкретными живыми примерами. В противном случае они покажутся неразрешимыми и не привлекут интереса.

3. ДОСТАТОЧНО ЛИ ВРЕМЕНИ ДЛЯ ДОЛЖНОГО ОБСУЖДЕНИЯ

Если в тему входят несколько вопросов и каждый из них заслуживает отдельного обсуждения, необходимо соответственно ограничить тему. Возможно, потребуется ряд дискуссий. Примеры широких тем, нуждающихся в расчленении: «Организация Объединенных Наций», «Борьба за влияние в Европе», «Тарифы», «Гидроэнер­гетическое строительство», «Высокие налоги» и «Строительство атомных станций».

4. ДОСТАТОЧНО ЛИ УЧАСТНИКОВ?

В принципе каждый участвующий в обсуждении должен быть достаточно сведущим по данному вопросу лицом. Если предполагается присутствие слушателей, участники обсуждения должны на данный момент располагать сведениями по основным фактам, относящимся к той стороне вопроса, какую они собираются осветить. Нет смысла организовывать дискуссию, если они не располагают данными, помимо тех, о которых каждый может прочитать в газетах. Например, дискуссия по вопросу «Как регулировать покупку в рассрочку» совершенно бесплодна, когда ее участники не знают ни о степени распространенности таких покупок, ни о контроле над таковыми, ни о планах регулирования.

В. РУКОВОДСТВО

Для ведения дискуссии от руководства требуются: 1) хорошо подготовленный план, 2) объективность, 3) целеустремленность, 4) такт и 5) личный авторитет.

I. ХОРОШО ПОДГОТОВЛЕННЫЙ ПЛАН

Прежде всего необходимо наметить и формулировать тему. Во-вторых, вопрос должен быть четко обособлен и проанализирован с точки зрения причин его возникновения, его положения на данное время и возможных последствий. В-третьих, требуется решить, исходя из существа вопроса и типа дискуссии, каковы должны быть итоги. Следует ли ограничиться только его постановкой? Какова ценность примерных решений? Может быть, необходимо перейти к действиям?

Наконец, должен быть составлен проект ведения дискуссии. Он напоминает конспект для индивидуальных выступлений, отредактированный в виде законченных предложений, если не считать, что вопросы в нем более уместны, чем констатация. Эти вопросы связаны с существом и значением проблемы и дают выступающим направление для ответов. Указываются также и возможные решения или характер действий, если в них имеется необходимость.

2. ОБЪЕКТИВНОСТЬ

Председатель должен оправдать оказанное ему общественное доверие. Этим этическим основанием опре­деляются и ограничиваются его функции. Поведение и замечания председательствующего должны вселять в участников обсуждения и в слушателей чувство уверенности, что единственная его цель — обеспечить плодо­творные результаты собрания. Он должен, не считаясь с личными чувствами и интересами, выносить беспри­страстные решения, никогда не ограничивать тех, с кем он не согласен, и быть внимательным к тем, кто имеет преимущественное право на выступление. Он никогда не пойдет против воли большинства и не нарушит прав меньшинства.

3. ЦЕЛЕУСТРЕМЛЕННОСТЬ

Тем не менее председатель может в интересах успешного завершения дискуссии прибегать к тактическим приемам, ведущим к выполнению его стратегически, в основном и в деталях, проработанного плана. Обладая надлежащими знаниями, он обязан умело поставить вопрос, отобрать не относящееся к делу, перефразировать неясные замечания, на месте принять правильное решение, вовремя втянуть в дискуссию пассивного и ограничить не в меру словоохотливого участника. Он должен быть чутким к моментам, когда следует перевести вопрос на другие рельсы, изложить свою собственную точку зрения, не нарушая нормального течения дискуссии. Он говорит немного, но весьма кстати. В случае необходимости он обнаружит свои волевые качества, когда, например, угрожает разброд мнений, наступает скука или разгораются страсти.

4. ТАКТ

Умелый председатель с самого начала постарается создать дружескую атмосферу и уместными шутливыми замечаниями, рассеивающими несколько напряженную обстановку, вызвать у участников чувство непринужден­ности. Он не позволит себе властных ноток, сарказма, самолюбования, формализма или придирчивости. Он не станет прибегать к официальному тону, будет говорить просто, кратко и никогда не выставит напоказ свою ученость или авторитет.

5. ЛИЧНЫЙ АВТОРИТЕТ

Долг председателя — руководить в пределах установленных правил. Возглавлять дискуссию — в первую очередь значит внести порядок и дисциплину. Это возможно, если председатель внушает уважение, твердо, уверенно, спокойно и авторитетно пресекает излишнюю агрессивность и не относящееся к делу препирательство. Понимающий свои обязанности председатель сумеет поддержать нормальный ход обсуждения скорее личным влиянием, чем увещеваниями и предостережениями. В общем в нем представлены все качества подлинно ведущей общественной роли. Дело в том, что лидер par excellence (( Par excellence (франц.) — преимущественно, по преимуществу)).

в современном обществе—в правительстве, в деловых сферах, на поприще общественной деятельности — прежде всего умелый руководитель массовой дискуссии.

Г. УЧАСТИЕ В ОБСУЖДЕНИИ

Эффективное участие в обсуждении требует: 1) составления целесообразного плана с выборкой из вспо­могательных данных, 2) умения выступать в порядке прений и 3) созидательного, непредубежденного мышления.

1. ЦЕЛЕСООБРАЗНЫЙ ПЛАН

Не только председатель, но и каждый участник должен подготовить конспект-вопросник в соответствии с возможным направлением обсуждения (см. п. 1 предыдущего раздела). Целесообразный план включает ряд соображений вместе с вспомогательным материалом в расчете на то или иное развитие дискуссии. В данном случае мышление идет по пути предположений: «Если будут изложены мнения (или представлены факты, или внесены предложения) А, Б, В, мой ответ будет...»

2. УМЕНИЕ УЧАСТВОВАТЬ В ПРЕНИЯХ

Произнося обычную речь, вы действуете по твердо намеченному плану; вы до некоторой степени хозяин по­ложения. У вас заранее полностью написанный текст речи или ее определенный план для произнесений ее наизусть и не по записи. При выступлении в прениях надо уметь говорить и с предварительной подготовкой и экспромтом. Это не так легко. В самом деле, планомерное и четкое развитие соображений, возникающих «на ходу» соответственно быстрым сменам направлений в оживленной дискуссии, почти невозможно без надлежащей подготовки и опыта. По крайней мере вы должны принять в расчет себя, слушателей и остальных выступающих, чтобы составить план и всесторонне подготовиться к предстоящей дискуссии. Рекомендуется захватить с собой имеющиеся материалы в виде таблиц, а лучше всего в виде карточек, включая статистические данные, ссылки на авторитеты и примеры.

3. ПРОЦЕСС ОБДУМЫВАНИЯ

Отличительное ценное качество массового обсуждения —обмен мыслями. Он возможен только при условии, если собравшиеся внимательно слушают и сосредоточенно думают. Многие дискуссии проваливаются только потому, что участники выжидают какого-нибудь замечания оратора, чтобы только иметь повод выступить со своими предвзятыми и заранее сформулированными мнениями. Настоящая работа мысли на дискуссии заключается в формировании, обогащении и видоизменении воззрений в свете новых знаний. Это решающий фактор разумного обсуждения.

Равным образом, не следует пытаться навязывать свою волю собравшимся. Упорно и неоднократно возвращаться к отстаиванию своей точки зрения, если все факты на вашей стороне, — значит просто тратить время и не уважать волю собрания. Большинство принимаемых по обсуждении решений в основном результат компромисса.

Тем не менее, если у вас есть что сказать, ваш прямой долг — выступить. Будьте всегда готовы выступить с вопросом или замечанием в зависимости от хода дискуссии. Но избегайте пространных ссылок на личный опыт, длинных анекдотов и очень обстоятельных пояснений. В частности, как бы вам ни хотелось выразить свое мнение, прежде чем взять слово, подумайте, будет ли оно к месту. Не относящиеся к делу высказывания — обычное зло публичных обсуждений.

Хотя объективность, такт, товарищеское и вдумчивое отношение к другим выступлениям представляют совер­шенно неукоснительное требование взаимного обхождения на дискуссии, не следует бояться открытого столк­новения мнений, если оно вызывается обстановкой. Наиболее интересная черта радиопереклички городов и аналогичных мероприятий — это часто происходящее столкновение разных точек зрения.

Д. ПАРЛАМЕНТСКАЯ ПРОЦЕДУРА

Парламентская процедура — демократическая процедура. Ее назначение — выявить волю большинства и оградить права меньшинства. Это порядок, при котором люди собираются на равных правах и на основе выра­ботанных сообща и обязательных для всех правил избирают руководство и намечают линию поведения. Идея, положенная в основу парламентской процедуры, благородна. Она обладает тем преимуществом, что облекается в формы, ставшие почти совершенно единообразными, и поэтому при всех видах коллективного обсуждения находит целесообразное применение.

Впрочем, как и всякий предустановленный порядок человеческой деятельности, парламентская процедура не свободна от ошибок. Она может стать объектом злоупотребления, что нередко и случается. Это возможно всякий раз, когда 1) члены коллектива недостаточно бдительны и не знают процедуры, 2) какая-нибудь группировка или отдельное лицо используют ее для противодействия воле большинства и 3) правила процедуры применяются не надлежащим образом или применяются не как средство, а как самоцель.

В общем, чем меньше группа, тем менее строго следует соблюдать правила процедуры. На совещании, в комиссии или в комитете нет необходимости прибегать ко всем или даже некоторым формальным правилам, за исключением, может быть, случаев, когда вопрос касается голосования. Многие более многочисленные по составу заседания проводятся, как мы уже видели, при соблюдении особых правил, как например групповые дискуссии и симпозиумы.

Рассмотрим применение парламентской процедуры по следующим разделам: 1) организация группы, 2) порядок дня, 3) процедура голосования, 4) выбор уполномоченных, 5) учреждение комиссий и 6) виды предложений.

1. ОРГАНИЗАЦИЯ ГРУППЫ

Когда люди собираются для обсуждения вопроса, соблюдается следующий порядок:

а) Один из членов инициативной группы призывает собрание к порядку.

б) Выбирается временный председатель; выбирается или назначается временный секретарь.

в) Принимается регламент ведения собрания.

г) Происходят выборы уполномоченных и членов постоянных комиссий.

Когда с этими мероприятиями покончено, группа может функционировать. Правила организации должны быть по возможности проще. Они предусматривают:

1. Наименование и цели организации.

2. Права членов: условия приема, права и обязанности.

3. Права уполномоченных: условия, необходимые для выборов, сроки, обязанности.

4. Комиссии: их организация, сроки, обязанности.

5. Собрания: сроки назначения, порядок дня, кворум.

6. Условия внесения поправок в правила процедуры.

Большинство организаций, учреждаемых неопытными людьми, имеет столь строгие правила относительно кворумов, ведения собраний, внесения поправок, что их даже приходится нарушать, чтобы не останавливать работу.

2. ПОРЯДОК ДНЯ

Порядок дня (повестка) собраний должен отвечать особым потребностям группы. Группе, занимающейся искусством речи и организовавшей клуб, не следует перегружать повестку регулярным чтением протоколов, частыми отчетами комиссий, словом, всем, что не содействует осуществлению задач клуба. Порядок дня у боль­шинства организаций следующий:

а) открытие собрания; б) чтение протокола;

в) отчеты постоянных комиссий;

г) отчеты специальных комиссий:

д) незаконченные дела;

е) новые вопросы;

ж) разное: об объявлениях, речах, развлечениях и т. д.;

з) объявление о перерыве или закрытии.

Процедура данного порядка дня иллюстрируется следующим кратким примером:

Председатель: Собрание открыто. Прошу соблюдать порядок. Приступаем к чтению протокола прошлого собрания.

Секретарь встает и читает протокол.

Председатель: Нет добавлений и поправок?

Один из участников собрания встает и обращается к председателю.

Председатель называет собранию имя выступающего, если его не все знают, или просто подает знак, предоставляя слово. Говорить следует стоя.

— Г-н председатель! Имя гостя, выступавшего

на последнем собрании, было......., а не.....,

как указано в протоколе...

Председатель: Правильно. Секретарь исправит. Есть другие поправки и дополнения?.. Протокол считается утвержденным.

Секретарь вносит в протокол поправки и скрепляет его как утвержденный.

— У нас на очереди отчет финансовой комиссии.

До отчетов постоянных комиссий может быть заслушан доклад казначея или другого уполномоченного лица.

Председатель финансовой комиссии: Г-н председатель! Финансовая комиссия представляет следующий отчет...

Оглашается отчет.

Председатель: Если нет возражений, отчет принимается. Нет ли отчетов других постоянных комиссий?.. Готова ли отчитаться специальная комиссия по организации банкета?

Председатель комиссии по организации банкета: Г-н председатель! Комиссия по организации банкета представляет следующий отчет...

Оглашается отчет и вносится предложение: Я предлагаю принять рекомендуемые в отчете мероприятия.

Председатель: Есть иные предложения?

Участник собрания: У меня имеется предложение.

Председатель: Требуется какое-либо обсуждение?

Участник собрания: Г-н председатель! Я предлагаю, чтобы в плане мероприятий было указано «суббота» вместо «пятница» в том месте, где говорится о дате банкета.

Председатель: Следующее предложение?

Член комиссии: Г-н председатель! Комиссия обсуждала вопрос об устройстве банкета на вечер в субботу, но оказывается, в субботу вечером — концерт.

Председатель: Откроем прения?

Несколько участников собрания, имея в виду, что следует сразу приступить к голосованию, заявляют: Начните опрос.

Поскольку нет желающих взять слово, председатель предлагает приступить к голосованию.

— Те, кто за поправку (в случае надобности он повторяет ее), заявляют «да», кто против — «нет». Поправка отклоняется.

— Угодно ли проголосовать первоначальное предложение?

Поскольку никто не просит слова, председатель предлагает проголосовать.

— Предложение принято. Комиссия приступит к проведению плана по организации банкета, как было намечено собранием.

— Нет ли незаконченных дел?

Имеются в виду некоторые предложения, вопрос о которых не решен на предыдущем собрании.

— Нет ли новых вопросов? Нет ли каких-либо заявлений?

Если, например, намечена программа развлечений, избирается в качестве председателя организатор программы или другое уполномоченное лицо. В таком случае председатель заявляет: — Передаю функции председателя организатору.

Если по обсуждении программы больше нет вопросов, за исключением вопроса о закрытии собрания, председатель просто объявляет:

— Собрание закрыто.

Он может спросить, нет ли предложений по вопросу о закрытии. Так как подобные предложения не дебатируются, их ставят прямо на голосование.

3. ПРОЦЕДУРА ГОЛОСОВАНИЯ

Голосование происходит:

а) устно (да, нет);

б) путем поднятия рук;

в) путем вставания;

г) тайной баллотировкой;

д) путем поименного опроса.

В большинстве случаев предпочтительно устное голосование. Но если вопрос вызвал горячие дебаты и нельзя предвидеть результаты голосования, председательствующий проводит его путем поднятия рук или вставания. Если по некоторым соображениям тайное голосование избавит собравшихся от чувства смущения и замешательства, председатель предлагает проголосовать именно таким образом. Если он не делает этого, участники собрания могут внести соответствующее предложение, которое принимается простым большинством. Председатель назначает двух или более счетчиков, причем они не должны быть сторонниками какого-либо одного решения вопроса или приверженцами одного кандидата.

Любой член собрания, не согласный с объявленными председателем результатами подсчета, может требовать пересчета голосов. Также после устного голосования можно заявить, что «мнения разделились поровну». Это допустимо как предложение, апеллирующее к собранию по поводу решения председателя. В подобном случае он должен провести голосование путем поднятия рук или вставания.

Председатель всегда вправе голосовать, если он член данной группы. Обычно он не пользуется этим правом, кроме случаев, когда его голос создает или нарушает равенство голосов.

4. ВЫБОР УПОЛНОМОЧЕННЫХ

Обычный порядок выборов таков:

а) Выбор или назначение комиссии по выставлению кандидатур (такая комиссия обычно учреждается на предшествующем собрании).

б) Представление списка кандидатов (можно представить более одного списка, если это не противоречит уставу организации).

в) Выставление кандидатур с места (председатель обязан всегда по оглашении доклада комиссии предлагать выдвижение кандидатур с места).

г) Голосование (обычно тайное).

д) Подсчет голосов.

е) Объявление результатов полосования.

Выставление кандидатур не требует повторных предложений и продолжается, пока кто-либо не внесет предложения о прекращении. Последнее предложение требует повторения, не дебатируется и проходит при большинстве в две трети голосов. Названный кандидат, желающий снять свою кандидатуру, встает и обращается к председателю: «Я прошу снять мою кандидатуру». Предложение, чтобы кто-либо был «избран на основании единогласного шумного одобрения» или чтобы было «объявлено о единогласном решении собрания», не нарушает общепринятого порядка, если только кандидатура лица, упоминаемого в предложении, была выдвинута. Такое предложение, разумеется, отпадает, если все голосуют единодушно. При голосовании устном, с помощью поднятия рук или вставания кандидаты баллотируются в порядке выдвижения.

Поскольку в правилах не предусмотрено иное, ни один кандидат не объявляется избранным, пока не получил большинства голосов. Если ни один не получит большинства при первой баллотировке, нужно переголосовать все кандидатуры за исключением той, за которую подано наименьшее число голосов. Такую процедуру можно повторить несколько раз, пока одна кандидатура не получит большинства. Если иное не предусмотрено, избранное лицо непосредственно приступает к своим обязанностям.

5. УЧРЕЖДЕНИЕ КОМИССИЙ

Правила, регулирующие выборы постоянных комиссий и их обязанности, должны быть включены в самый устав организации. Члены специальных комиссий или выбираются, или назначаются председателем организации. Вопрос о выделении их, если не предусмотрено иное, ставится путем предложения: «Вношу предложение, чтобы председатель назначил...» или «Вношу предложение, чтобы собрание избрало...» Как правило, в предложении должны быть указаны количественный состав, сроки полномочий и функции комиссии. Если в задачи комиссии входит формулировать программу действий по обсуждаемому вопросу, она должна состоять из сторонников предложенных мероприятий. Если же ее назначение—быть только совещательным органом, в ее состав должны войти лица, представляющие обе или другие точки зрения, имеющие непосредственное отношение к проработке вопроса.

При отсутствии иных предложений со стороны председателя или присутствующих лицо, получившее боль­шинство голосов или выдвинутое первым со стороны председателя, становится во главе комиссии. Но может быть постановлено, чтобы комиссия сама избрала председателя. Обычно число членов комиссии нечетное, причем запрашиваются отчеты как большинства, так и меньшинства. Отчет комиссии может сопровождаться предложением по поводу программы действий собрания. Предложение вносится председателем комиссии, доклад­чиком или любым членом организации. Если комиссия представила свой завершающий отчет, она автоматически распускается, поскольку не будет внесено и не пройдет предложение передать вопрос для вторичного рассмотрения.

6. ВИДЫ ПРЕДЛОЖЕНИЙ

Предложения делятся на четыре группы: основные, вспомогательные, побочные и привилегированные. Отличие основных предложений в том, что они представляют единственный способ внести на обсуждение и на решение главный вопрос. Все другие предложения чисто процедурного характера. Они преследуют цель поддержания порядка и ограждения собрания (побочные и привилегированные предложения) или продвижения основных предложений (вспомогательные).

а) Основные предложения

1) Основной вопрос. Иногда он рассматривается, как единственное основное предложение. Внесенный на рассмотрение, он составляет предмет обсуждения собрания. Все, что делает парламентская группа, с начала до конца сосредоточено вокруг основного вопроса.

2) Предложение поставить отложенный вопрос. По данному предложению отложенный вопрос можно снова поставить на обсуждение и голосование. Оно не допускает поправок и прений и не рассматривается, если об­суждается другой вопрос.

3) Предложение пересмотреть вопрос. Вносится с целью снова обсудить предложение, которое было при­нято или отвергнуто на данном или предыдущем собрании. Его вносит только лицо, голосовавшее на стороне большинства при первоначальном решении вопроса, и в любое время, даже если приходится прервать оратора. Но его нельзя ставить на голосование, пока не покончено с вопросом, обсуждение которого было прервано. Пред­ложение о пересмотре не допускает поправок, но может подвергнуться обсуждению, если предложение, к которому оно относится, вызвало прения.

4) Предложение об отмене. Это предложение призывает к отмене мероприятий, намеченных на предыдущем собрании. Допускает поправки и требует для проведения две трети голосов.

5) Предложение об установлении особого порядка занятий. Его цель — организовать рассмотрение частного вопроса в установленное время. Допускает поправки, обсуждение, требует для проведения две трети голосов.

б) Вспомогательные предложения

Вспомогательные предложения имеют преимущество над основными и в пределах своей группы располагаются также по признаку преимущества. Вспомогательному предложению дается преимущество на внесение его на обсуждение перед другим, еще не решенным вопросом. Но если такое предложение не решает вопроса, обсуждение продолжается до тех пор, пока не исчерпан список ораторов. В дальнейшем эти предложения перечислены в порядке их преимущества.

1) Предложение отложить дискуссию. По его принятии вопрос откладывается до тех пор, пока не будет внесено предложение снова поставить его на обсуждение. Оно не допускает ни поправок, ни прений.

2) Предложение закрыть прения. По его принятии обсуждаемый вопрос ставится на голосование. Не допускает поправок и прений и проходит только при большинстве не менее двух третей голосов.

3) Предложение об ограничении времени. Его формулировка: «Г-н председатель, я вношу предложение ог­раничить время до двух минут на выступающего». Допускает поправки, но не прения. Предложение увеличить время подчиняется тому же регламенту.

4) Предложение отложить вопрос на определенный срок. Если оно принято, отложенный вопрос в назначенное время включается в повестку дня. Допускает поправки и прения.

5) Предложение передать вопрос в комиссию. См. раздел о комиссиях. Допускает прения и поправки.

6) Предложение создать комиссию для обсуждения вопроса в целом. Если оно принято, созывается комиссия под председательством уполномоченного по данному вопросу, которая рассматривает без соблюдения формальностей ожидающий решения вопрос.

7) Предложение о поправке. Вносится на предмет изъятий, изменений и добавлений к обсуждаемому вопросу. Также может иметь в виду разделение вопроса на два и более самостоятельных, подлежащих отдельному обсуждению и по постановлению собрания — отдельному голосованию. Допускает поправки и прения.

8) Предложение об отложении на неопределенный срок. Фактически пресекает возможность мероприятия. Если оно принято, отложенный вопрос ставится на собрании только при условии предложения о пересмотре. Допускает прения, но не поправки.

в) Побочные предложения

Побочные предложения не располагаются по признаку преимущества, но по практическим соображениям обладают преимуществом над всеми предложениями, за исключением привилегированных. Для внесения побочных предложений (кроме относящихся к отступлению от регламента и снятию предложения) оратора можно прервать.

1) Предложение к порядку обсуждения. «Г-н председатель! Прошу слова к порядку обсуждения». Выдвинув­ший предложение указывает, что ведение собрания председателем или действия участника собрания расхо­дятся с установленным порядком. Вопрос решается председателем или путем голосования.

2) Апелляция по поводу ведения собрания. «Г-н председатель! Я не согласен с порядком ведения собрания». Председатель спрашивает — почему, и если не соглашается, то ставит вопрос на голосование: «Не согласные с порядком ведения собрания председателем...» и т. д.

3) Парламентский запрос (и требование информации). В действительности это вопрос, относящийся к процедуре или к заявлениям оратора. «Г-н председатель! Уместно ли в данное время внести предложение об отложении обсуждения?» Или: «Г-н председатель! Не позволит ли оратор задать ему вопрос?» Председатель спрашивает оратора, и, если тот не возражает, задается соответствующий вопрос.

4) Предложение о снятии предложения. Вносится только автором предложения, о котором идет речь. При отсутствии возражений оно автоматически снимается, в противном случае ставится на голосование. Его нельзя голосовать, если поступает привилегированное предложение или не закончено с другим предложением. Не требует повторности. Не допускает поправок и прений.

5) Предложение об отступлении от регламента. Вносится для обсуждения частного вопроса; в отношении преимущества уступает привилегированным. Допускает поправки, но не прения. Для проведения требуется две трети голосов.

6) Возражение против обсуждения. Вносится обычно по соображениям целесообразности. Не имеет отношения к порядку дня. Может прервать оратора, не требует повторности, не допускает ни поправок, ни прений. Принимается при большинстве в две трети голосов.

г) Привилегированные предложения Эти предложения пользуются наибольшими преимуществами и в пределах своей группы по признаку важности располагаются следующим образом:

1) Предложение о сроке следующего собрания. Уместно во всякое время до объявления результатов голо­сования об отложении. Допускает прения и поправки.

2) Предложение об отложении собрания. Допустимо в любое время, кроме случаев, когда не решен вопрос о сроке следующего собрания, или оратор еще имеет слово, или идет проверка итогов голосования. Не допускает ни прений, ни поправок.

3) Предложение о перерыве. «Г-н председатель! Вношу предложение о перерыве на двадцать минут» Допускает только поправки в отношении длительности, причем обсуждаются только эти поправки.

4) Привилегированный вопрос. «Г-н председатель! У меня привилегированный вопрос». Он схож с предло­жением к порядку дня и всегда имеет в виду срочные мероприятия: прекращение беспорядка, оскорбительных выходок. Может прервать оратора. Не требует повторного предложения. Не допускает ни поправок, ни прений. Решается вопрос председателем или простым большинством голосов.

5) Предложение к порядку дня. Если регламент установлен в самом уставе организации или принят спе­циальным голосованием для данного собрания, председатель обязан соблюдать его, переходя от вопроса к вопросу по повестке дня. При упущениях председателя в этом направлении участник собрания может встать и сказать: «Г-н председатель! Имею слово к порядку дня». Предложение может прервать оратора. Не допускает ни повторных предложений, ни поправок, ни прений. Только предложение об отступлении или о внесении специального вопроса может составить исключение в установленном порядке дня. Впрочем, предложение, отложенное на определенный срок, в указанное время становится привилегированным.

Эти краткие сведения, касающиеся дискуссии и парламентской процедуры, следует восполнить изучением общепринятых работ по данному вопросу.

ПРИЛОЖЕНИЕ III ВЫБОРКИ ДЛЯ УСТНЫХ УПРАЖНЕНИЙ

1

Восемьдесят семь лет назад отцы наши заложили на этом континенте основы новой нации, зачатой в свободе и преданной идее, что все люди созданы равными. Ныне мы вовлечены в великую междоусобную войну, исход которой должен решить, может ли эта нация или иная, рожденная в тех же условиях и преданная той же идее, рассчитывать на длительное существование.

Мы собрались на великом бранном поле этой войны. Мы пришли сюда, чтобы посвятить часть его месту по­следнего упокоения тех, кто отдал свою жизнь во имя жизни нации. Правильно и достойно то, что мы делаем.

Но, строго говоря, мы не сможем ни освятить, ни почтить, ни возвеличить эту землю. Сражавшиеся здесь храбрецы, живые и мертвые, освятили ее настолько, что не в наших силах прибавить или отнять что-либо. Мир едва отметит и недолго будет хранить в памяти, что мы здесь говорим, но он никогда не забудет того, что они совершили.

Скорее мы-—живые — должны отдать себя тому незавершенному делу, которому они столь благородно по­служили. Нам — живым — скорее надлежит посвятить себя великой задаче, все еще стоящей перед нами. От этих мертвых, чтимых нами, мы должны воспринять еще большую преданность делу, за которое они отдали все, чем только можно было доказать преданность. И мы обязаны дать торжественную клятву, что не напрасно погибли они, что наша нация с помощью Божией вновь возродится к свободе, и власть волей народа, посредством народа и для народа не исчезнет с лица земли.

Авраам Линкольн, Геттисбургская речь.

2

О край мой! О тебе,

Свободы колыбель,

Пою я песнь,

Земля моих отцов,

Скитальцев гордый кров,

С вершин своих холмов

Шли воли весть.

Страна родная!

Ты Край чести и мечты,

Моя любовь!

Люблю леса твои,

И скалы, и ручьи,

И сердце от любви

Трепещет вновь.

Пусть в пении ветров

И шелесте листов

Свободы песнь звучит,

Пусть вторит песне той

И мертвый, и живой,

И гор могучих строй

Ту песнь хранит.

О Вольности Творец,

К Тебе, Господь-Отец,

Мольба летит:

Над Родиной златой

Свет вольности святой

Негаснущей звездой

Зажги и защити!

Сэмюэль Френсис Смит, Америка.

3

Я назвал бы его Наполеоном, но Наполеон пришел к власти ценой вероломства и через море крови. Он же ни разу не нарушил своего слова. «Никогда не мстить» — было его великим лозунгом и правилом жизни. Его последние слова, обращенные к сыну во Франции, были: «Ты когда-нибудь вернешься в Сан-Доминго, мой мальчик, забудь, что Франция погубила твоего отца». Я назвал бы его Кромвелем. Но Кромвель был только солдат, и государство, им основанное, ушло вместе с ним в могилу. Я назвал бы его Вашингтоном, но великий виргинец держал рабов. Этот же человек, скорее поставил бы на карту судьбы империи, чем допустил работорговлю в самой ничтожной деревушке своих владений.

Сегодня вы сочтете меня фанатиком, но вы читаете историю, ослепленные предрассудками. Через пятьдесят лет, когда восторжествует правда, муза истории, поставившая Фокиона в пример греку, Брута — римлянину, Гемпдена — британцу, Лафайета— французу, избравшая Вашингтона как совершенное воплощение цветущего утра нашей цивилизации, а Джона Брауна как зрелый плод ее полудня, — муза истории напоит перо солнечным сиянием и напишет на голубом просторе над нами имя солдата, государственного деятеля и мученика — Туссена Лувертюра.

Уиндел Филиппс, Туссен Лувертюр.

4

«Замечательные часы!»—сказал Селлерс и завел их. «Мне предлагали... нет, вы никогда не поверите, сколько мне за них предлагали. Старик губернатор Хагерс, как только меня увидит, обязательно скажет: «Ну, полковник, так говорите же вашу цену — я во что бы то ни стало должен иметь эти часы». Но, господи, я скорее бы расстался с женой... Только я заговорил — в зале, разумеется, было тихо, как в судебном присутствии, — они начали бить...Тут уж ничего не поделаешь — надо набраться терпения и ждать, пока они не выскажут все... Только я хочу вставить слово — они опять за свое! Девятнадцать, двадцать, двадцать один, двадцать два, двад... — и конец. Так вот, стал я говорить со старым судьей — ладно, думаю, старушка, продолжай, не обращай на меня внимания. Итак, как вы находите? Хороший, чистый звук? Да они разбудят далее мертвого! Где уж тут спать? Спать можно только, как на фабрике, где делают гром! Да вы послушайте! Они пробьют сейчас без остановки полтораста раз — вот увидите! Во всем христианском мире нет таких часов!

Марк Твен и Чарльз Д. Уорнер, Золоченый век.

5

...И декорации мансарды унесены — они изрядно

послужили;

И по частям разъяты зал судебных заседаний,

и светлый кабинет, сверкавший чистотой;

все в кучу свалено с избушкой, на просеке стоявшей,

где солнце медленно всходило

над третьим актом — актом бурных потрясений;

И старый дом, что был над мельницей,

там у дороги, снесен надолго

С дорогой вместе,

С дорогой, которая и не вела на мельницу.

Забрали телефон, который звонил, звонил,

не связывая ни с кем и никогда;

Громадный сейф стальной увезен, где бриллиантов

и в помине не бывало;

Поснимали с массивных стен картины,

портреты дальних предков, никому не нужных;

Забрали книги, вздымавшиеся в кабинете

почти до потолка

Рядами стройными и в позолоте переплетов,

Скрывавших пустоту — и только...

Столы, комоды с ящиками, пустыми до краев,

унесены,

И пистолеты, сразившие столь многих,

и занавесы в прорехах давних.

Все унесено,

Все, в чем жизни не было ни капли... .

Кеннес Ф и е р и н г, Элегия на театральном складе.

6

Университет — это община ученых. Это не детский сад, не клуб, не реформаторий; это не политическая партия и не агентство по пропаганде. Университет—община ученых.

Ученые, составляющие эту общину, были избраны своими предшественниками, потому что оказались наиболее подходящими для изучения и преподавания той или иной отрасли знания. Лучший университет тот, в котором наибольшая часть ученых являются самыми компетентными в выбранных ими отраслях науки.

До известной степени возможности университета привлекать наилучших ученых ограничиваются тем возна­граждением, которое он в состоянии предложить. В известной мере они зависят от условий библиотек и ла­бораторий, которые он может предоставить. Но известно, что великие ученые жертвовали материальными и: другими благами ради одного совершенно неотъемлемого для их призвания условия — свободы.

Без свободы исследования, свободы суждений и свободы преподавания университет не может существовать. Без этих свобод университет становится политической партией или агентством по пропаганде. Он перестает быть университетом.

Из речи «Что такое университет?» Роберта М. Хетчинса.

7

Она хотела упасть под поравнявшийся с ней серединою первый вагон. Но красный мешочек, который она стала снимать с руки, задержал ее, и было уже поздно; середина миновала ее. Надо было ждать следующего вагона. Чувство, подобное тому, которое она испытывала, когда, купаясь, готовилась войти в воду, охватило ее, и она перекрестилась. Привычный жест крестного знамения вызвал в душе ее целый ряд девичьих и детских вос­поминаний, и вдруг мрак, покрывавший для нее все, разорвался, и жизнь предстала ей на мгновение со всеми ее светлыми прошедшими радостями. Но она не спускала глаз с колес подходящего второго вагона. И ровно в ту минуту, как середина между колесами поравнялась с нею, она откинула красный мешочек и, вжав в плечи голову, упала под вагон на руки и легким движе-

нием, как бы готовясь тотчас же встать, опустилась на колени. И в то же мгновение она ужаснулась тому, что сделала. «Где я? Что я делаю? Зачем?» Она хотела подняться, откинуться; но что-то огромное, неумолимое тол­кнуло ее в голову и потащило за спину. «Господи, прости мне все!» — проговорила она, чувствуя невозможность борьбы. Мужичок, приговаривая что-то, работал над железом. И свеча, при которой она читала исполненную тревог, обманов, горя и зла книгу, вспыхнула более ярким, чем когда-нибудь, светом, осветила ей все то, что прежде было во мраке, затрещала, стала меркнуть и навсегда потухла.

Лев Толстой, Анна Каренина.

8

Печаль без боли, мрака и тоски,

Тупая, душно-вялая печаль, —

Ей не истечь в слезах и стонах вдаль,

Как волнам бурным пенистой реки!

О госпожа! В бесстрастье погружен,

Простою песенкой дрозда заворожен,

Гляжу на пышно гаснущий закат,

На странный свет разлитой желтизны,

Гляжу — но мертв и холоден мой взгляд.

И эти облака в пушистых завитках,

Плывущие легко в прозрачных небесах

К тем звездам, что, нырнув в их белый мягкий пух,

То выглянут, смеясь, то притаятся вдруг,

И серп луны, укрывший рукоять

В озер небесных призрачную гладь, —

Как хороши они, мне видеть их дано,

Но чувствовать душой не суждено.

Кольридж, Ода «Уныние».

9

Здесь перед вами редкостно живой

Портрет ее высочества. Его

Зову шедевром я: фра Пендольф много дней

Трудился, и она здесь вся в красе своей.

Хотите сесть и на нее взглянуть?

Я имя Пендольфа решил упомянуть

Намеренно. Поверьте, господа,

Не вы одни, — приезжие всегда,

Увидев тонкий лик ее хоть раз

И глубину и страсть серьезных глаз,

Ко мне несмело обращают взор

(Ведь я один приставлен с давних пор

Узорный штоф, скрывающий портрет,

Отодвигать) и, видно, ждут ответ —

Кто придал блеск чертам ее живым?

Сэр, не супруг присутствием своим

Румянец радости зажег на щечках нежных.

Фра Пендольф иногда ронял небрежно:

«Мантилья прячет ручку чересчур»,

Иль: «Разве может бледная лазурь

Пересказать очей голубизну

И лебединой шейки белизну?»

Любезность светская... красивые слова, —

Она так думала, и все же голова

От радости кружилась. Ах, она

Душой восторженной была одарена

И — как бы выразить?—как ночью мотылек.

Летела сердцем всем на каждый огонек.

Роберт Б р о у и и н г, Моя последняя герцогиня.

10

Не с добрым настроением пробирался я к огню и всю дорогу кричал и изрыгал проклятья. И вдруг какой-то малый, пошатываясь, стал на моем пути и заорал: «Ур-р-р-а-а Адамсу!» — «Слушай, чужак! Ты лучше бы орал ура в честь преисподней и славил бы свою сторонку!» — сказал я ему. «А ты кто такой?» — спросил он.

«Я тот самый Дэвид Крокетт, который только что вернулся из лесной глуши. Я — полуаллигатор, полулошадь с некоторой примесью черепахи. Могу перейти вброд Миссисипи, перемахнуть через Огайо, проехаться верхом на молнии, без единой царапинки соскользнуть вниз по стволу дерева, усеянному колючками. Могу справиться с маленьким хищником, но если кто-нибудь даст мне десять долларов, то смогу победить пантеру, задушить в объятиях медведя и съесть заживо человека, который против Джексона.

Из «Очерков и оригинальных рассказов» полк. Дэвида Крокетта.

11

Сократ (обращаясь к суду, перед которым он предстал по обвинению в распространении пагубных религиозных и политических учений):

Когда я слышу, как здесь говорят, что будто бы я не любил Афины, мне трудно спокойно отвечать. Что больше всего я любил в моем городе, — это его свободу, его готовность проверить все основы и жить в гармонии со всем окружающим. Никакие искания правды не разрушат свободный город... Истина не только не разрушит город свободы — она создаст свободу и оградит ее. Деспотизм сгинет от правды, а народоправство живет ею. Я Даже рад, что возбудили во мне гнев, ибо я понял то, что никогда не было ясно для меня. Афины всегда казались непостижимым, чудесным городом, городом-светочем, озаряющим все вокруг, великим городом,— а почему, я не знал. Теперь я вижу, что Афинами движет я чудесно преображает их неудержимый порыв, который погнал меня по его улицам. Этот порыв и есть искание правды, жажда фактов, неутолимая пытливость духа Афин. Вот почему Афины не похожи ни на какой другой город. Наш город напоен светом — светом свободной, неугомонной, ищущей мысли. Этот свет пронизывает каждый уголок нашей жизни: наши суды, наши театры, наши ристалища, наши рынки и свободную архитектуру храмов, посвященных нашим богам. Таким всегда был наш дух — дух просвещения, дух всенародных обсуждений, дух постижения неведомого... Погасите свет, замкните свои души — и Афины станут похожи на множество других городов прошлого, которые возникали из праха, поклонялись мраку и, забытые, снова погрузились во тьму веков.

Максуэлл Андерсон, По священной земле Афин.

12

Любовь питают музыкой; играйте Щедрей, сверх меры, чтоб в пресыщенье Желание, устав, изнемогло. Еще раз тот напев! Тот, замирающий... Ах, он ласкал мне слух, как сладкий звук, Который, вея над грядой фиалок, Крадет и дарит волны аромата. Довольно. Нет, он был неясней когда-то. О дух любви, как свеж и легок ты! Хоть ты вмещаешь все, подобно морю, Ничто в твою не сходит глубину, Как ни было б оно высокоценно, Не обесценясь в тот же самый миг! Мечтанье так. богато волшебством, Что подлинно волшебно лишь оно.

Шекспир, Двенадцатая ночь.

13

Я словно слышал крик: «Не спите больше!

Макбет зарезал сон» — невинный сон,

Сон, распускающий клубок заботы,

Купель трудов, смерть каждодневной жизни,

Бальзам увечных душ, на пире жизни

Сытейшее из блюд...

Крик оглашал весь дом: «Не спите! Гламис

Зарезал сон, и впредь отныне Кавдор

Не будет спать, Макбет не будет спать!»

Шекспир, Макбет.

14

Я его увидел. Он

Тихо брел мимо окон,

И опять

Стали камни мерный звук —

Тонкой палки легкий стук —

Повторять.

Говорят, когда он был

Молод, а не стар и хил,

В те года —

Целый город обойдешь,

Краше парня не найдешь

Никогда.

А теперь в толпе людской

Он бредет, вперив с тоской

Глаз стекло,

И трясется голова,

И дрожат в устах слова:

«Все прошло!»

Белый склеп навеки скрыл

Ту, в ком юным он любил

Нежный взгляд,

Не слыхать имен родных,

Лишь надгробия о них

Говорят.

Оливер Уэнделл Холмс, Последний лист.

15

Несомненно, я очень побледнел, но говорил я, все более оживляясь и повышая голос. И все же звук становился более явственным. Что было мне делать? Звук был тихий, глухой, быстрый, похожий на тиканье карманных часов, завернутых в вату. Я переводил дыхание, и все-таки полицейские чиновники не могли уловить этот звук. Я начинал говорить быстрей и с большей страстью, но звук неотступно нарастал. Почему—почему они никак не хотят уйти? Я стал расхаживать взад и вперед тяжелыми большими шагами, будто замечания этих людей доводили меня до бешенства, — постукивание непрерывно усиливалось. О боже, что же мне было делать? Я исходил яростью, я бесновался, я проклинал все на свете! Я ерзал на стуле и, двигая им, царапал пол — стук заглушал все и неумолимо нарастал. Он становился громче, все громче! А они беспечно болтали и улыбались. Неужели они ничего не слышали? О всемогущий! Нет, нет — они все слышали! У них возникло подозрение! Они уже знали!.. Они только издевались над моим страхом! Так думал я тогда, так думаю и сейчас. Но что бы ни случилось, все лучше, чем эта пытка! Все можно было вынести, только не это глумление! Мне стало дальше не под силу видеть эти лицемерные улыбки. Я должен был завопить или умереть! И — слушайте — опять громче, громче, все громче!..

— Негодяи! — закричал я. — Перестаньте притворяться! Сознаюсь — моих рук дело! Вскрывайте пол! Вот здесь— в этом месте... Слышите, как бьется его страшное сердце?

Эдгар Аллен По, Сердце обличитель.

16

Господь — мой пастырь, и я не буду в нужде.

Он даст мне возлежать на зеленых пастбищах;

Он приведет меня к тихим водам;

Он укрепит мой дух.

Он поведет меня путями правды во имя его;

И, хотя иду я долиной, на которую смерть отбросила

тень,

Я не буду страшиться зла, ибо ты со мною. Жезл твой и посох укрепят мои силы. Ты уготовал мне трапезу на глазах врагов. Ты умастил мне голову елеем, и чаша моя полна до

краев. Доброта и прощение пойдут по следам моим всю мою

жизнь, И я вечно буду обитать в доме господа моего.

Двадцать третий псалом,

17

Когда брожу в толпе безмолвной

Курящих нехотя людей,

Надломленных бездельем полным,—

Свет меркнет вдруг в душе моей.

Они стоят на перекрестках

Пожмут плечами на привет,

Пустой карман покажут просто:

Циничный знак житейских бед.

Работы нет! Бесцельно, праздно,

Как те, кто служит и богат,

Они живут однообразно,

Душой томятся, долго спят...

Они живут, глаза уставив

С тоской в безрадостную даль.

Их пустота мне сердце давит,

Их дней оплаканных мне жаль!

Стефен Спендер, Когда брожу в толпе безмолвной.

18

Скоту подобно, смерть почуявшему, мечутся они.

На площади водоворот людской и крик истошный.

Правитель на подмостках тщетно воздевает руки к

небу —

Никто его не слушает, гремят лишь барабаны,

Стараясь мир внести коротким: Нет и нет!

Случилось что-то... Там на углу гонец,

Посланник с вестью. Он изнемог. Его приподнимают...

Народ кричит. Гонец идет через толпу. Затихло все,

И только там вдали не умолкают крики.

Так слушайте! Он около правителей. Он говорит...

* * *

Пришел завоеватель!

Завоеватель шествует, весь озаренный солнцем;

Дрожащими руками они закрыли лица. Все замерли от

ужаса,

И пали ниц, во прахе распростершись. Он шествует один.

Он шествует под лязг железа. Он попирает тень свою.

По пирамиде тел людских он поднимается все выше...

Он обернулся, поднял руку и открыл забрало.

Там ничего... Там нет лица... Шлем пуст!

Зияет пустота. Доспехи пусты. Я вам говорю —

Там под металлом ничего. Один металл сверкает.

Да это ж бочка из металла. Вязанка лат!..

Толкни сильнее палкой — в миг все развалится.

Они не видят ничего. Они лежат на мостовой, на пепле

От стрел и копий, ими же сожженных.

Они не видят или видеть не хотят. Они безомолвствуют.

Народ сам создает себе тиранов. Он верить хочет им.

Он жаждет от свободы быть свободным, расстаться с

ней.

Окончен долгий труд свободы...

Они лежат!..

Из радиопостановки в стихах «Падение города»

Арчибальда Мак-Лея.

19

Друзья мои! Никто, кроме человека, находящегося в моем положении, не в силах понять чувство грусти при моем расставании с вами. Этим местам и доброте этих людей я обязан всем. Здесь я прожил четверть века, здесь я состарился. Здесь родились мои дети. Здесь я похоронил одного из них. Я оставляю вас и не знаю, когда я вернусь и вернусь ли — передо мной испытание, более тяжелое, чем бремя, какое легло на плечи Вашингтона. Без помощи провидения, которое сопутствовало ему, я не могу преуспеть. С этой помощью я преодолею неудачи. Веруя в то, что божественный промысел не оставит меня и пребудет с вами ради общего блага, будем питать уверенность и надежду, что все окончится хорошо. Поручая вас его попечению, так же как вы в своих молитвах будете просить об оказании помощи мне, шлю вам сердечный прощальный привет.

Прощальная речь Линкольна по заметкам, произнесенная им перед жителями Спрингфильда, штат Иллинойс, 11 февраля 1861 г.

20

Позвольте мне описать, как в апреле 1865 года солдат Конфедерации, едва стоящий от усталости на ногах, запрятал в карман выцветшего мундира увольнительный билет, который отныне будет для его детей до­казательством того, что он хранил верность долгу, и стал лицом к югу от Аппотомакса. Только подумайте, как он был оборван, как измучен, какая тяжесть лежала у него на сердце, как он ослабел от ран и лишений. Он дрался до полного изнеможения и теперь сдал оружие, молча, судорожным рукопожатием распрощался с товарищами, в последний раз обратил орошенное слезами бледное лицо к могилам, усеивающим холмы старой Виргинии, и, наконец, надвинув на лоб серое кепи, пустился в трудный и долгий путь... И что его ожидает — позвольте спросить вас, также вернувшихся домой в надежде найти в воистину заслуженном сердечном приеме воздаяние за четыре года самопожертвований... Что находит он, прошедший весь путь боев с бесконечно малыми шансами на успех и страшившийся смерти менее, чем сдачи врагу, когда он добирается наконец до своего дома, оставленного в довольстве и процветании? Он видит: дом превращен в развалины, ферма разграблена, амбары пусты, рабы разбежались, скот перебит, дела в совершенном упадке, деньги обесценены; общественный строй, когда-то полный феодального величия, безвозвратно ушел в прошлое; народ живет без законов и правопорядка; товарищи перебиты, и тяготы окружающих пали на его плечи. Он подавлен не только военным поражением — пришел конец традиционному укладу прошлого. И вот без денег, без кредита, без работы, не имея никаких материальных ресурсов и практической подготовки, он в довершение всего становится лицом к лицу с труднейшей проблемой, с какой когда-либо встречался человеческий разум, — с проблемой устройства великого множества освобожденных рабов.

Генри Греди, Новый Юг.

21

Коль полюбишь (как весь свет!), Воспевай предмет желанья, Докучай, моли ответ, Клятвы дай, яви страданья, Цепи куй, к звену звено, Чти Амура нерушимо, Преклоняй колена! Но... Не пиши письма любимой!

Ах, соблазн весьма велик: Погрузишь перо в чернила, Глядь — оно покорно вмиг На бумагу страсть излило. Если можешь, удержись, Строк не лей неутомимо, Взяв перо, остановись! Не пиши письма любимой!

Может сердце охладеть, Страсть другая застучится, Но душе не улететь — Поймана в силки, как птица: Лист с письмом твоим — закон, Кредитор неумолимый, Милости не знает он! Не пиши письма любимой!

Томас Худ младший, Письмо с советом.

22

(М-р Биксби, лоцман парохода на реке Миссисипи, разговаривает со своим учеником.)

— Как называется первая пристань выше Нового Орлеана?

Мне была предоставлена возможность испытать удовольствие от своего мгновенного ответа. И я его испытал, сказав, что не знаю.

— Ты что — на самом деле не знаешь?

Такой оборот меня ошарашил. Но я сразу пришел в себя. Сказать же я мог только то, что уже ответил.

— Слушай, да ты просто нахал,— сказал м-р Биксби.

— А как называется ближайшая пристань? — И опять я не знал.

— Это уже сверх всяких ожиданий... Скажи мне название любой пристани или пункта, о которых я тебе говорил...

После некоторого размышления над вопросом я решил, что не могу назвать.

— Послушай... Откуда бы ты начал переправу выше пункта Двенадцатая Миля?

— Не...е...зна...а...ю.

— Не...е...е...зна...а...ешь?

Он даже передразнил мою манеру «тянуть» слова.

— Что ж тогда ты действительно знаешь?

— Я... я... ничего, право ничего...

— Клянусь духом великого Цезаря, охотно тебе верю. Ты самый что ни на есть на свете тупица и олух, помоги мне сам Моисей! Подумать только — он хочет стать лоцманом, хочет водить суда — он! Да ведь он корову не проведет по проулку!..

Ну и закипела же в нем ярость! Он был человек нервный. Он метался то в одну сторону от штурвала, то в другую, перебирая ногами, словно под ним горел пол. Он хотел сначала покипеть, потом перелиться через край и снова ошпарить меня.

— Слушай... Как ты думаешь — для чего я тебе толковал о названиях пристаней?

Минутку я подумал с душевным трепетом, и демон-искуситель соблазнил меня ответить:

— Ну как бы сказать... пришлось к разговору, я думал...

Это было все равно, что подразнить быка красной тряпкой. Он так неистовствовал и бесновался (а в это время как раз пришлось пересекать реку), что потерял способность видеть — подумалось мне,— так как наскочил на рулевое весло торговой шаланды. Разумеется, торгаши не упустили случая выпустить целый залп отборных богохульств и проклятий. Но никогда человек не испытывал такого удовольствия, какое испытал м-р Биксби.

Наполнявшее его бешенство переливалось через край, а тут на его счастье нашлись люди, умеющие соответствующим образом отлаяться. Он раскрыл в рубке окно, высунул голову... Последовало такое извержение, какого я никогда раньше не слыхал. Чем дальше, чем слабее слышались проклятья экипажа шаланды, тем выше поднимал голос м-р Биксби и тем увесистей становились его эпитеты. Когда окно, наконец, захлопнулось, он был опустошен. Можно было закинуть в него частый невод и не выловить достаточно проклятий, которые могли бы смутить даже вашу матушку. Тогда он сказал мне самым любезным тоном:

— Вот что, малыш. Надо завести записную книжку и каждый раз, когда я тебе говорю что-либо, тут же в нее записывать. Есть только один способ стать лоцманом— знать наизусть всю реку... Ты должен знать ее вдоль и поперек, как алфавит...

Марк Твен, Жизнь на Миссисипи.

23

Лука: ...Она, правда-то, не всегда по недугу человеку... не всегда правдой душу вылечишь... Был, примерно, такой случай: знал я одного человека, который в праведную землю верил... Должна, говорил, быть на свете праведная земля... в той, дескать, земле — особые люди населяют — хорошие люди! Друг дружку они уважают, друг дружке — за всяко просто — помогают... и все у них славно — хорошо! И вот человек все собирался идти... праведную эту землю искать. Был он — бедный, жил — плохо... и, когда приходилось ему так уж трудно, что хоть ложись да помирай, — духа он не терял, а все, бывало, усмехался только да высказывал: «Ничего! потерплю! Еще несколько — пожду.,, а потом — брошу

всю эту жизнь и — уйду в праведную землю...» Одна у него радость была — земля эта...

...И вот в это место — в Сибири дело-то было — прислали ссыльного, ученого... с книгами, с планами он, ученый-то, и со всякими штуками... Человек и говорит ученому: «Покажи ты мне, сделай милость, где лежит праведная земля и как туда дорога?» Сейчас это ученый книги раскрыл, планы разложил... глядел-глядел — нет нигде праведной земли! Все верно, все земли показаны,— а праведной — нет!.. Человек не верит... Должна, говорит, быть... ищи лучше! А то, говорит, книги и планы твои — ни к чему, если праведной земли нет... Ученый в обиду. Мои, говорит, планы самые верные, а праведной земли вовсе нигде нет. Ну, тут и человек рассердился — как так? Жил-жил, терпел-терпел и все верил — есть! а по планам выходит — нету! Грабеж!.. И говорит он ученому: «Ах ты... сволочь эдакой! Подлец ты, а не ученый...» Да в ухо ему — раз! Да еще!..

А после того пошел домой и — удавился!..

М. Горький, На дне.

24

Тигр! Тигр! В лесу ночном

Вьешься желтым злым огнем.

Чьей бессмертною рукой

Создан страшный облик твой?

Где — в аду иль среди звезд —

Пламя глаз твоих зажглось?

На каких Он крыльях взмыл?

Где Он пламя то схватил?

Как сплела рука Его

Узел сердца твоего?

Чья чудовищная власть

Влила в сердце жизнь и страсть?

Молот чей твой мозг ковал?

В какой печи обжигал?

Кто посмел тебя обнять

И десницей Ужас сжать?

Когда звезды в синь небес

Бросят россыпь светлых слез,

Тот, кем Агнец сотворен, —

И тобой доволен Он?

Тигр! Тигр! В лесу ночном

Вьешься желтым злым огнем.

Чьей бессмертною рукой

Создан страшный облик твой?

Уильям Блейк, Тигр.

25

Бесчисленные «завтра», «завтра», «завтра» Крадутся мелким шагом, день за днем, К последней букве вписанного срока; И все «вчера» безумцам освещали Путь к пыльной смерти. Истлевай, огарок!

Жизнь — ускользающая тень, фигляр, Который час кривляется на сцене И навсегда смолкает; это — повесть, Рассказанная дураком, где много И шуму и страстей, но смысла нет.

Шекспир, Макбет.

26

О грусть и прелесть слова «Никогда»... Присев на мшистый камень у ручья, Цветов лесных вдыхаю свежесть я. В ушах звучит какой-то дальний звон. И плачу я, в раздумье погружен, Все радости ушли, как вешняя вода, Они погребены тобою, «Никогда»!

А. Теннисон, Никогда.

27

...что говорить, красивое местечко... На холме, где гуляет ветер, много неба, облака и часто много солнца, лунного света и мерцанья звезд... Да, неплохое место. Горный лавр, сирень. Я часто думаю, почему люди хотят, чтобы их хоронили где-нибудь в Вудлауне или Бруклине, когда им неплохо было бы и здесь, в Ныо-Хемпшире. Повсюду в этом уголке старинные плиты... 1670 год, 1680 год... Мужественные люди, проделавшие долгий путь к независимости. Летом заходит случайная публика, посмеивается над забавными надписями на могильных плитах... Пусть смеются — никто не в обиде. Из Бостона наезжают специалисты по родословным. Им платят тамошние горожане, чтобы они поискали предков. Хотят убедиться, что они Дочери американской революции или «Майфлауэра»... Да кому до них дело?.. А повыше—ветераны Гражданской войны... На их могилах железные флажки. Ребята из Нью-Хемпшира даже подумывали, что здесь надо бы собрать всех погибших за Союз, хотя некоторые ничего и не видели далее чем за пятьдесят миль кругом. Все, что они знали, было название друзей—Соединенные Штаты Америки. Соединенные Штаты Америки... И они пошли и умерли за них... Да, много горя принесла смерть тех, кто покоится здесь. Люди, совсем потерявшие голову от горя, сносили своих родичей сюда — на этот холм. Все мы знаем, как это бывает... а потом идет время... солнечные дни... дождливые... снег... Много мыслей приходит здесь и ночью и днем. Я хочу сказать вам о некоторых вещах, о которых вы уже знаете и знаете так же хорошо, как и я. Но вы не останавливались на них, часто не вникали в них. Мне не интересно, что там го­ворят... Каждый знает, что есть нечто вечное. Это не дома, не имена, не земля и даже не звезды. У каждого где-то в глубинах сознания живет мысль, что нечто вечно, и это вечное связано с человеческим существом. Все великие люди, когда-либо жившие, говорили нам о вечном пять тысяч лет, и вас будет удивлять, как люди всегда забывают об этом. Вечное скрыто где-то глубоко-глубоко в человеческом существе. Вы знаете, как и я, что давно умершим нет дела до нас, живых. Понемногу, понемногу они отходят от всего земного... от тщеславия... от радостей... от того, что им принесло страдания... от тех, кого они любили. Их словно... отнимают от груди матери— да, да, отлучают от земли. Они остаются здесь, а все земное в них отмирает, и им делается все равно, что происходит в Гроверс-Корнерсе. Они ждут. Они ждут, они чувствуют, что это должно наступить. Что-то значительное, большое. Может быть, они ждут, чтобы вечное в них обратилось в явь. То, что они могли бы сказать, возможно, ударило бы по чувствам нас — матерей и дочерей... мужей и жен... врагов... богатых и бедных... Что они сказали бы, возможно, заставило бы всех побледнеть... Что остается?..

Что ж остается, если память о вас заглохнет, если забудут даже, как вы выглядели, миссис Смит?

Из III акта постановки «Наш город» Торнтона Уайльдера.

28

Эмили (встала из могилы и посетила свой дом, когда исполнилось двенадцать лет со дня ее рождения): Я не могу! Я не могу дальше идти... Так быстро все проходит. У нас не будет времени посмотреть друг на друга!.. Я не представляла себе... Так быстро все проходит, а мы никогда не замечали этого. Уведите меня назад, на холм, в могилу. Но нет, подождите! Еще бы раз взглянуть... Прощайте, прощайте все. Прощай Гроверс-Корнерс... Мама и папа. Прощайте, тиканье часов... и мамины подсолнечники... Еда и кофе. И отутюженные платья и теплая ванна... Сон и пробуждение... Как ты прекрасна, земля, если подумать! А разве люди когда-нибудь ясно постигают жизнь, когда они живут, понимают ясно каждое и каждое ее мгновенье?

Голос ведущего: Нет. Святые и поэты, может быть, те постигают.

Эмили: Я готова вернуться назад.

Из III акта постановки «Наш город» Торнтона Уайльдера.

29

Эссекс (обращаясь к королеве Елизавете): Была б нам суждена иная встреча — как были бы мы счастливы...

Но нас друг с другом разлучает корона. Я должен умереть.

Признаться надо в этом... с этого начать...

Я должен вам сказать, что если бы не королевство,

Счастливей нас влюбленных не найти. И даже,

Если бы не королевой были вы, а я — не претендентом на престол,

Сам бог и на земле, и в небесах, и в преисподней

Тщетно бы искал другой пример любви

Столь совершенной. Запомните... Я обречен на

смерть...

Могу признаться вам всем сердцем —

Расставаясь с жизнью, на земле я покидаю только

вас.

И все же если жить мне суждено, то стал бы

Вашей смертью я иль вы — моей...

Максуэлл Андерсон, Королева Елизавета.

30

Хочу тебя прославить,

Тебя, пробивающегося сквозь метель зимним вечером,

Твое сильное дыхание и мирное биение твоего сердца

в тяжелых доспехах,

Твое черное цилиндрическое тело, охваченное золотом

меди и серебром стали,

Твои массивные борта, твои шатуны, снующие у тебя

по бокам,

Твой размеренный гул и грохот, то нарастающий, то

теряющийся вдали,

Твой далеко выступающий вперед большой фонарь,

Твой длинный белый вымпел пара, слегка розоватый

в отсветах,

Густые темные клубы дыма, изрыгаемые твоей трубой,

Твой крепко сбитый остов, твои клапаны и поршни,

мелькающее поблескиванье твоих колес,

А сзади состав вагонов послушных, охотно бегущих

за тобою

И в зной и в дождь то быстро, то медленно, но всегда

в упорном беге.

Ты — образ современности, символ движенья и силы,

пульс континента;

Приди послужить музе и уложись в стихи таким,

каким я тебя вижу,

Внося с собой бурю, порывы ветра и хлопья

валящего снега,

Днем предваряемый звоном сигнального колокола,

Ночью — молчаливым миганьем твоих фонарей.

Горластый красавец!

Мчись по моим стихам, освещая их мельканьем твоих

фонарей, оглашая их бесшабашным шумом,

Буйным, заливистым хохотом твоего свистка, — будя

эхо, грохоча, сотрясая землю, все будоража,

Подчиняясь только своим законам, идя своим путем,

Голос твой — не слезливая арфа и не бойкий рояль,

А пронзительный крик, повторяемый скалами и

холмами,

Далеко разносящийся вдоль прерий и по озерам

И к вольному небу — весело, сильно, задорно.

Уолт Уитмен, Локомотив зимой.

31

В будущем, которое мы стремимся освободить от тревог и, опасений, перед нами открывается мир, построенный на основе четырех неотъемлемых свобод человека.

Первая из них — свобода слова где бы то ни было на свете.

Вторая — свобода религиозных культов везде и всюду на свете.

Третья — свобода от нужды, которая, согласно принятым во всем мире понятиям, означает взаимопонимание в сфере экономических отношений, обеспечивающее для каждого государства мирную зажиточную жизнь его граждан всюду на свете.

Четвертая свобода — это свобода от страха, которая, говоря теми же словами, означает сокращение во всем мире вооружений в такой степени, в такой полной мере, что ни одно государство не будет в состоянии совершить акт агрессии против любого своего соседа нигде на свете.

Из речи «О четырех свободах» Франклина Д. Рузвельта.

32

Отныне да не посмеет ни один из нас лгать, ибо мы видели, что искренность побеждает и вне нас и внутри нас; что здесь нет никаких исключений; что никогда с тех пор, как земля стала плотной материей, обман, уловки или хитрость не пленяли ни одной ее малейшей частицы; что даже под защитой богатства или высокого положения в штате и в самой республике лукавый и низкий человек не избежит разоблачения и презрения — и что никогда душу не обманешь; что стяжание без доброжелательства тлетворно, и никогда ни на одном континенте земного шара, ни на одной планете, никогда до зачатия человека, ни в сменяющихся периодах жизни, ни в бедствии, ни в расцвете сил — нигде ни при одном жизненном укладе или его преобразовании, никогда и нигде не вырастало существо, которое инстинктивно ненавидело бы правду.

Из предисловия Уолта Уитмена к изданию «Листьев травы» 1855 г.

33

...у каждого ребенка, возникшего из чрева женщины, бывает время, когда он как будто стремглав бежит по темному переулку, где не видно дверей, а сзади — охотник, и шаги его звонко раздаются по мостовой. У каждого ребенка — у богатого и бедного, как бы его ни баловали, какой бы уютной и теплой ни была его спаленка,— бывает время, когда он словно в отзывающейся гулким эхом пустоте и некому прийти на помощь или услышать его, и шелест сухих листьев, несущихся по улице, кажется шорохом подкрадывающегося Ужаса, а потрескивание старого дома — щелканьем взводимого охотником ружейного курка. И даже если взрослые любят маленьких, заботятся о них, они ничем не могут помочь, когда те смотрят в могилу и в широко открытые глаза—окна в наполненной страхами детской— без всякой надежды на помощь и утешение... самое ужасное и волнующее из всего — трогательная покорность, с которой ребята принимают свою долю. Да хранит бог малышей! Они расплачутся при виде сломанной игрушки, но с мужеством сжигаемого на костре праведника загородят мать от руки убийцы и перенесут то, что никогда не знали отца. Смерть котенка заставит их рыдать, уткнувшись в такие родные колени матери, а, может быть, придет время, они будут лишними в доме, и тогда они уложат свои пожитки в старую кар­тонную коробку, перевяжут ее бечевой и пойдут искать другую улицу, другой дом, другую дверь. Да сохранит их бог! Они перенесут... Ветер и холодный дождь... Они перенесут.

В тени ветвей, залитых лунным светом, ребенок видит тигра, а взрослые говорят: Да нет никакого тигра, спи же! Он спит — и тигр в его снах, тигр в ночи, дыханье тигра там, за оконным переплетом. Да хранит бог малышей! У каждого в снах — хищник, преследующий их вдоль темной реки, страшной, безмолвной, отрезающей путь. Каждый из них одинок и безгласен, ибо нет слов, рассеивающих страхи детей, нет ушей, которые слышали бы их, нет никого, кто бы понял их, если б даже услышал. Да хранит бог маленьких детей! Они перетерпят. Они вынесут...

Давис Грабб , Охотник в ночи.

34

Спокойно море в тишине ночной.

Прилива час... Луна плывет, сияя,

Над брегом Франции и луч свой голубой

В пролива гладь задумчиво роняет.

Луна плывет... Из вод спокойных ввысь

Утесы Англии, мерцая, поднялись.

Взгляни в окно: как тихо и светло!

И только там, где жемчуг пенных брызг,

Лаская землю, море принесло,

Там — слышишь? — ропот и немолчный плеск:

К подножью скал серебряной толпой

В покорном беге волны то прильнут,

То схлынут вновь и гальку за собой

Назад с ревнивой нежностью влекут.

Шумит прибой, и вдаль уносит он

Печали вечной неизбывный стон.

Меттью Арнольд, Дуврский берег.

35

...Теперь навек прощай,

Душевный мир! Прощай покой! Прощайте,

Пернатые полки, большие войны,

Где честолюбие — доблесть. О, прощайте,

Храпящий конь и звонкая труба,

Бодрящий барабан, визгунья-флейта,

Державный стяг и все великолепье,

Гордыня, блеск и пышность славных войн!

И вы, орудья гибели, чей рев

Подобен грозным возгласам Зевеса,

Навек прощайте! Кончен труд Отелло.

Шекспир, Отелло.

36

У ночи сотни глаз,

У дня — один навек,

Но солнца свет погас —

И мир поблек!

Ум смотрит сотней глаз,

Одним лишь — сердце, но

Любви уйти дано —

И жизни свет погас.

Ф. В. Бурдийон, У ночи сотни глаз.

37

Линда Ломан (рассказывает сыновьям об отце Вилли Ломане): Я не говорю, что он большой человек. Он никогда не зарабатывал кучу денег. Его имя не встречалось в газетах. И в характере его не было ничего необыкновенного. Но он же был человеком, и с ним произошло ужасное. Надо уделить ему чуточку вниманья. Нельзя же дать ему просто сойти в могилу, как состарившейся собаке. Вниманье нужно человеку, участье. Вы говорили, что он немножко тронулся. Но вам и в голову не приходило, что его тревожило. Человек измотался. И маленький человек может также устать, как большой человек. В марте исполнится тридцать шесть лет, как он начал работать для компании, находить новые места для распространения ее торговой марки, а теперь, когда он состарился, они отнимают у него заработок... Когда он делал для них дела, когда он был молод, они ценили его. А теперь все его старые друзья, старые покупатели, которые любили его и всегда старались подбросить ему какой-нибудь заказ, или умерли, или отошли от дел. В Бостоне он всегда мог делать по пяти, шести, семи визитов в день. А теперь погрузит свои саквояжи, выгрузит—и уже без сил... Ходить он не может—больше говорит. Отправляется за семьсот миль, доберется до места, а там его не знают, никто ему не рад. Подумайте, что на душе у человека, когда он снова гонит машину домой за семьсот миль — и ни цента заработка! Поневоле будешь разговаривать сам с собой... А почему? Не приходилось ли ему заходить к Чарли, чтобы занимать по пятидесяти долларов в неделю и потом уверять меня, что это его выручка? Долго могло так тянуться? Долго? Вы видите—я сижу вот здесь. Чего я жду? А вы мне говорите — он был бесхарактерный... О человеке, который только для вас и работал! Кто, кто его вознаградит за все?

Артур Миллер, Смерть коммивояжера.

38

Я не могу примириться с мыслью, что человечеству приходит конец. Легко сказать, что человек бессмертен лишь потому, что он все преодолеет; что даже если бы пробил и замер последний удар на часах судьбы из-за ничтожной крупицы элемента, который облаком расплывется и недвижимо застынет в багровом отблеске по­следнего умирающего заката, то и тогда будет еще слышен один звук — звук слабого неиссякающего человеческого слова. Я отказываюсь допустить это. Я верю, что человек не только все превозможет. Он победит. Он бессмертен не потому, что среди живых существ только ему дано неиссякающее слово, а потому, что ему дарована душа, способная жертвовать, сострадать и терпеть.

Долг писателя и поэта—писать об этом. Им принадлежит особое право помочь человечеству в его борьбе, поднимать его дух, напоминать ему о мужестве, чести, надежде, гордости, сострадании, жалости, о са­мопожертвовании, из которых слагалась слава его прошлого. Но голос поэта не только летопись человечества. Он может быть оружием человечества и его опорой в борьбе и победе.

Из речи Уильяма Фолкнера по поводу вручения

Нобелевской премии.

39

Я заявляю палате, как уже заявил министрам, вошедшим в состав правительства, что могу только предложить кровь, труд, слезы и пот. Нам предстоят самые горестные испытания. Пред нами долгие, долгие месяцы борьбы и страданий.

Вы спросите — в чем наша политика? Скажу вам — начать войну на суше, на море и в воздухе, войну со всей нашей мощью, со всей силой, дарованной богом; начать войну против ужасной тирании, невиданной даже в самых темных, самых прискорбных списках человеческих преступлений. Такова наша политика.

Вы спросите — какая наша цель? Могу ответить одним словом: победа. Победа любой ценой, победа, невзирая на все ужасы, победа, каким бы долгим и тяжелым ни был путь к ней, ибо без победы мы погибнем. Представим это себе с предельной ясностью. Не станет существовать Британская империя, погибнет все, что она отстаивала, исчезнут и вековые импульсы, толкающие человечество вперед к его цели.

Я принимаю возложенные на меня обязанности, преисполненный бодрости и надежды. Я верю, что люди не допустят, чтобы наше дело постигла неудача.

Я чувствую себя вправе в данном положении, в данное время потребовать содействия у всех и сказать: «Так идите же, вместе пойдем вперед, объединив наши силы».

Из речи Уинстона Черчилля, произнесенной 13 мая

1940 г. в палате общин по случаю формирования

коалиционного военного правительства.

40

Когда в ходе событий для одного народа становится необходимым разорвать политические узы, связывавшие его с другим, и среди других держав на земле занять самостоятельное и равное положение, на которое ему даруют право законы естества и создатель, — приличествующее уважение к мнению человечества обязывает объявить причины, побуждающие к отделению.

Мы считаем совершенно непреложными истины, что все люди созданы равными, что творец наделил их из­вестными неотъемлемыми правами, в том числе — правом на жизнь, свободу и стремление к счастью; что для обеспечения этих прав людьми учреждаются правительства, обладающие полномочиями с согласия управляемых; что, если какая-либо форма правления становится пагубной для указанных целей, народ имеет право изменить или упразднить ее и поставить новое правительство, положив в его основу такие принципы и организуя его власть таким образом, как ему покажется наиболее целесообразным для безопасности и счастья.

Из Декларации независимости 1776 г.

ПРИЛОЖЕНИЕ IV ОБРАЗЦЫ РЕЧЕЙ

А. РАЗВЛЕКАТЕЛЬНАЯ РЕЧЬ

Погода в Новой Англии — Марк Твен.

(Речь произнесена на банкете общества «Новая Англия» в Нью-Йорке в семьдесят первую годовщину основания общества, 22 декабря 1876 г.)

Господа! Я глубоко верю, что тот, кто сотворил нас, создает в Новой Англии все — за исключением погоды. Не знаю, кто ее делает, но мне думается, что это довольно неотесанные подмастерья с фабрики Бюро погоды. Проходя обучение, они практикуются за харчи и одежонку на Новой Англии. Затем их продвигают и поручают изготовлять погоду для районов, где потребителю нужен товар получше, иначе он сделает заказ в другом месте. В Новой Англии погода позволяет себе чрезмерное разнообразие, которое поражает воображение чужеземцев и даже вызывает у них сожаление. У нас она всегда деятельна, работает не покладая рук, вечно что-нибудь придумывает и испытывает на населении, чтобы только посмотреть, каково ему придется. Но более всего она занята в весенний сезон. Весной за один день я насчитывал до ста тридцати шести ее видоизменений. Это я создал славу и помог нажить состояние человеку, который к выставке в ознаменование столетия собрал чудесную коллекцию разновидностей погоды, изумившую иностранных посетителей. Он намеревался отправиться в кругосветное путешествие за образцами погоды разных климатов. Я сказал ему: «К чему эта затея? Приезжайте в подходящий весенний день к нам в Новую Англию». При этом разъяснил ему, каковы будут достижения с точки зрения разнообразия, качества и количества экспонатов. Он так и сделал и за четыре дня составил коллекцию. Что касается разнообразия, он должен был признаться, что добыл сотни видов, о которых раньше никогда и не слыхивал. Количество превзошло все ожидания. После того как было отобрано и выброшено все, ни с какой стороны не заслуживающее внимания, у него осталось столько, что можно было припрятать на черный день, сдать напрокат, продать, положить в банк, пустить в оборот и даже раздать беднякам.

Народ в Новой Англии по натуре сдержанный, терпеливый. Однако существуют вещи, которые даже его выводят из себя. Ежегодно он разделывается с массой поэтов, воспевающих «Прекрасную Весну». В общем эти поэты случайно заезжают в Новую Англию с запасом представлений о весне, сложившихся в других местах. Они не могут знать, что думает местное население о собственной весне, и, конечно, первым делом узнают, что возможность порасспросить об этом местных жителей уже безнадежно упущена.

Почтенная старушка Теория вероятностей за свои правильные предсказания пользуется хорошей и вполне заслуженной репутацией. Вы берете газету и смотрите, как решительно и уверенно она рассчитывает, какая погода будет на Тихом океане, на юге, в центральных штатах, с каким горделивым сознанием своей правоты она шествует дальше, пока очередь не доходит до Новой Англии. Здесь хвост сразу опускается. Она не в силах предугадать, какая здесь будет погода. Объявить об этом можно с той же уверенностью, с какой сказать, сколько людей в Соединенных Штатах собирается стать президентами в ближайшем году. Приходится пораскинуть мозгами, и понемногу получается нечто вроде следующего: возможны — ветер юго-западный с отклонениями к югу, западу, востоку и в промежуточных направлениях; высокие и низкие показания барометра со стремительными скачками в зависимости от местности; местами дождь, снег, град, засуха с последующими и предшествующими землетрясениями, громом и молнией. Затем в состоянии крайнего смятения она на ходу делает поправку «на всякий случай»; но возможно, что программа за это время полностью изменится.

Да, одно из самых драгоценных украшений погоды в Новой Англии — ее обольстительное непостоянство. В од­ном можно быть уверенным — она предстанет пред вами во многих видах, как в большом богатом обозрении. Нельзя только сказать, с какого конца начнется парад. Вы рассчитываете на ясную погоду и, надев новый котелок, уходите, оставив зонтик дома, и десять к одному, что попадете в наводнение и утонете. Вы уже настроились, что полагается быть землетрясению, выбираетесь из-под кровли, лезете повыше, для устойчивости держитесь за что-нибудь, и первое, что вас встречает, — удар молнии, убивающий наповал. Что делать, бывают большие разочарования!.. И молния-то особенная. Убедительная! Уж если поражает, то остается такая малость, что трудно сказать, было ли здесь что-нибудь путное или же член Конгресса.

А гром? Когда он начинает только настраивать инструмент и извлекать из него хриплый рокот, чужеземцы уже говорят: «Ай-ай, какой у вас ужасный гром!» Но вот дирижерская палочка взвилась, концерт начался, и чужеземца можно разыскать разве только в погребе, где он сидит, запрятав голову в кадку с золой.

Поговорим о размерах погоды в Новой Англии. Я имею в виду ее протяжение. Обилие погод в явной диспропорции с вместимостью нашей небольшой территории. Погода так уплотнилась, что все время натыкаешься на нее и можешь наблюдать, как она старается выбраться за пределы края и распространиться на сотни и сотни миль в соседние штаты. Новая Англия не в состоянии вместить одну десятую своей погоды. Вы слышите, как наш край трещит по швам, когда ему приходится особенно туго.

Я мог бы наговорить целые тома о неслыханных извращениях нашей погоды. Ограничусь маленьким примером. Я люблю слушать шум дождя по железной крыше. Считаясь с роскошью мероприятия, я покрыл жестью только часть крыши. И вы думаете — дождь падает на жесть? Куда угодно, только не на нее!

Учтите, в своей речи я сделал только попытку воздать должное погоде в Новой Англии. Ни один язык не способен выполнить такую задачу. Однако после всего сказанного мне хотелось бы отметить одну-две особенности погоды (или, если хотите, ее результаты), которые так дороги нам, местным жителям. Она покрывает свои долги чарующей красотой осенней листвы. Но она была бы в неоплатном долгу, если бы еще не одна особенность, которая искупает все ее дерзкие выходки. Это зимние бури, когда оголенные деревья покрываются снизу доверху льдом, прозрачным и сверкающим, как хрусталь; когда сучки и ветви увешаны ледяными бусинками, сосульками — и все дерево сверкает холодным блеском, наподобие алмазного плюмажа персидского шаха. Но выглянет солнце, пробежится ветер по ветвям — и ледяное убранство превратится в граненые хрусталики, которые звенят, вспыхивают, переливают бесчисленными огоньками, непостижимо быстро пере­ходящими из одного цвета в другой — из голубого в красный, из красного в зеленый, из зеленого в золотистый. Дерево блещет, как фонтан, ослепительно играя огнями драгоценных камней... В этом своя непревзойденная красота, высшая красота и предел возможного и в искусстве и в природе. Великолепное, захватывающей дух, опьяняющее зрелище нельзя описать словами...

Из месяца в месяц у меня накапливаются досада и нелюбовь к нашей погоде. Но когда, наконец, начинаются зимние метели, я говорю: «Отныне прощаю тебя; мы — квиты, ты не должна мне ни цента; иди и греши побольше; твои маленькие слабости и недостатки— сущие пустяки... Ты самая очаровательная в мире погода!

Б. ИНФОРМАЦИОННАЯ РЕЧЬ

«Кровавый четверг» в Боливии — Герман X. Барджер.

(Рассказ очевидца революционных событий в Боливии летом 1946 г., из радиопередачи Колумбийской широковещательной системы 2 августа. Барджер был референтом по экономическим вопросам при американском посольстве в Боливии. Это сообщение относится к повествовательному виду информационной речи.)

Приблизительно за полторы недели до «Кровавого четверга» (18 июля) преподавательский персонал в Боливии начал стачку, требуя повышения заработной платы.

Преподаватели зарабатывали около долларов в месяц. Этого не хватало на прожитие, если принять во внимание, что за последние три года стоимость жизни поднялась приблизительно на 80 процентов.

Как мне сообщили, когда правительство отказало в рассмотрении этого вопроса, учащиеся из чувства соли­дарности примкнули к стачке преподавателей. Около тысячи студентов университета в Ла-Пасе вместе с не­сколькими тысячами учащихся средних и высших школ присоединились к бастующим.

Наконец, когда выяснилось, что правительство вообще не собирается рассматривать требования препо­давателей, сорок шесть студентов забаррикадировались в здании университета Сан-Андро. Они отказались выйти. Правительство выслало отряд карабинеров, окруживших здание. Передавать еду стало невозможно, а когда несколько студентов было ранено выстрелами полицейских, последовало запрещение оказывать им медицинскую помощь.

В конце концов в ночь на «Кровавый четверг» они сдались, получив обещание правительства, что против них не будет принято никаких репрессивных мер. Но я несколько забегаю вперед.

В четверг около 9 часов утра я направился в посольство из квартиры, находившейся недалеко от здания университета. Шел я пешком, так как все виды транспорта исчезли с городских улиц. Ближе к центру слышалась сосредоточенная в одном месте стрельба. Когда я подошел к университету, карабинер-офицер посоветовал не проходить мимо здания, так как меня могут подстрелить студенты. За неделю я наслушался разных историй, но мне не верилось, чтобы студенты могли устроить такую пальбу, и я прошел мимо без всяких неприятных приключений.

Приближаясь к посольству, я услышал более интенсивную перестрелку. Я быстро нырнул в относительно безопасное место — в посольство. Там царило всеобщее возбуждение. По мере того как собирались служащие, с разных концов города поступали известия. Электричество не работало, было холодно. Ла-Пас находится на высоте 13 000 футов над уровнем моря, и на плато вокруг города лежал снег.

Чтобы получить общее представление о том, что происходит, некоторые из нас забрались на крышу десяти­этажного здания, в котором помещалось посольство. Мы посмотрели вниз на балкон — примерно в двадцати футах от нас. Мы видели, как трое полицейских стреляли из винтовок в толпу любопытных, собравшихся на Калле Камашо — главной магистрали города. Затем я увидел, как полицейские передали пулемет одному из работавших на строительстве другой части здания и тот открыл огонь.

Толпа пыталась скрыться в дверных проемах. Около двадцати человек было убито, не менее сотни ранено. Большинство из них были ни в чем не повинные уличные зеваки.

Возник вопрос, как раздобыть съестное. Оказалось, что из посольства к соседнему ресторану ведет подземный ход. Рассыльные принесли бутерброды.

Посол не разрешил никому покидать посольство до позднего вечера, пока мы не сорганизуем нечто вроде конвоя из нескольких джипов, небольших автобусов и частных машин. На каждой машине был американский флаг. Стрельба далеко еще не унялась, но ни одна пуля не коснулась конвоя.

Когда мы проезжали мимо университетского здания, несколько студентов остановили конвой, чтобы проверить, все ли мы американцы. Некоторые даже спрашивали, не антифашисты ли мы, и просили у нас оружия и помощи. Разумеется, что посольство ничего не могло для них сделать.

Я слышал, что больницы и клиники переполнены ранеными. Моя жена вместе со мной отправилась в одну из клиник предложить свои услуги. Только что умер 17-летний юноша. Родственники его и я стали просить разрешения взять тело и доставить домой. Больница была настолько переполнена, что тело покойного лежало прямо на полу в вестибюле. Я позвонил послу Флэку, и он, движимый чувством гуманности, дал мне соответствующее разрешение.

Американская санитарная служба, во многих южноамериканских странах проводившая незаурядную работу по борьбе с болезнями и эпидемиями, и на этот раз оказывала активную помощь своим врачебным и подсобным персоналом.

В пятницу после полудня на улицах опять стали собираться толпы. Около трех тысяч демонстрантов двинулось мимо посольства к Плаца Марио, где находится дворец президента. Многие из них были родственниками убитых и раненых. По крайней мере треть состояла из женщин, включая индианок.

Едва большинство их заняло дворцовую плошадь, я услышал стрельбу по ним в упор со стороны войсковых частей.

Правительство Виллароэля даже и не пыталось объяснить причину расстрела безоружной толпы. Однако старый кабинет, включавший много членов из тоталитарной партии, пришедшей к власти вместе с Виллароэлем, был распущен.

В субботу был сформирован кабинет военного времени, который объявил по радио, что по демонстрантам не будут стрелять и мирные демонстрации разрешены. Поздно вечером снова собралась толпа и, взяв с собой национальный флаг, с пением гимна направилась к дому мэра города. Я сам был свидетелем того, как из дома стреляли в толпу. Двое было убито, двое — ранено, в том числе 12-летний мальчик. Мне пришлось видеть, как он умер во время операции в клинике.

Беспорядочная стрельба была слышна всю ночь. Но даже и тогда никто не ожидал, что это приведет к вос­станию против хорошо вооруженных сил правительства. Утром в воскресенье группа студентов и рабочих в по­ходном порядке двинулась через городской центр, чтобы подобрать тела убитых и предать их земле. Когда она проходила мимо полицейского управления, как раз напротив нашего посольства, один из полицейских стал стрелять в толпу. Его обезоружил рабочий. Стихийно толпа ворвалась в управление полиции. Противник был захвачен врасплох, и сравнительно небольшая группа студентов и рабочих оказалась в состоянии овладеть зданием полиции и складом оружия. Полицию штурмовало около пятисот лиц гражданского населения. Все донесения подтвердили следующее.

Когда у повстанцев в руках оказалось больше оружия, нашлись новые желающие воспользоваться им. Во­оруженная толпа двинулась к дворцу президента. Это было около полудня в воскресенье. С солдатами на площади быстро справились, причем было захвачено два танка и несколько орудий. После часовой схватки на балконе дворца, где забаррикадировались Виллароэль и некоторые члены его кабинета, был вывешен белый флаг. Один из зрителей, почтенный отставной генерал и ветеран войны в Чакао, изъявил готовность пройти во дворец и принять капитуляцию. Как только он направился к дворцу, выстрел из окна уложил его на месте. Толпа ответила залпами, и наконец ей удалось овладеть одним из дворцовых входов. Она рассеялась по зданию; несколько человек было убито сопротивлявшейся дворцовой стражей.

Некоторые члены кабинета бежали. Президент и его адъютант были застрелены и выброшены из окна. Когда я на прошлой неделе покидал город, студенческие и рабочие группы успешно реорганизовали правительство и устанавливали общественный порядок.

В. ВООДУШЕВЛЯЮЩАЯ РЕЧЬ

День победы в Европе — Эдвард. Р. Мэрроу. (Радиопередача из Лондона от 8 мая 1945 г. Мэрроу возглавлял европейскую группу корреспондентов Колумбийской широковещательной системы.)

Лондон. Сегодня это город песен, празднеств, благодарственных молений. Фейерверки, вечера. Бомбоубежища в далеком прошлом, как наши крытые фургоны. Сказано много слов. Немало выпито — покачиваются в небе даже лучи прожекторов. Церкви переполнены. Лондонцы немного склонны к истерическим реакциям. Сказалось это и сегодня — среди общего ликования виднелось много заплаканных мужских и женских лиц.

Организованное убийство окончилось в Европе. Молодежь многих стран перенесла большие страдания, тяжелые лишения и добилась победы. Ближайшие месяцы и годы покажут, что нам делать с победой.

Сегодня, гуляя по знакомым улочкам Лондона и стараясь понять, что же произошло, невольно погружаешься в прошлое. Войну, которая пронеслась, представляешь более реально, чем мир, который наступил.

Выбоина на торцовой мостовой... Здесь сгорела «зажигалка». На ближайшем углу убит твой лучший друг. Проходишь мимо цистерны с водой, и в памяти возникает бывший на этом месте кабачок. Ночью сюда упала бомба весом две тысячи фунтов. Убито тридцать человек.

Идешь в северном направлении. Дальше— аэродром, на котором когда-то приземлился самолет, доставивший тебя из Вены. В ушах еще звучали выстрелы и пронзительные крики той ночи. Здесь выходил из самолета Чемберлен после визита в Мюнхен и что-то говорил «о мире нашего времени». Мысли возвращаются к лету 1939 года, такому теплому, благодатному, когда, казалось, сама природа смеялась над возможностью приближения войны.

В августе люди, голые по пояс, рыли траншеи в Грин-парке. Они выставили плакат—Ревю «Вестминстерские голыши». Уже проведено учебное затемнение. Англичанам стали надоедать постоянные волнения — одно за другим. Постепенно утрачивался страх войны. Уже никто не говорил, как год назад: «Добрый старый Невилл — он как-нибудь выручит». Скорее говорили так: «Справимся».

И война разразилась. Но только в Польше. Два дня спустя вступила в войну и Англия. Ни одно правительство не могло бы отказаться объявить войну и остаться у власти. В первое воскресенье ночью была гроза. Показалось, что это воздушный налет, все перепугались. Но ничего не случилось. Французская армия считалась лучшей в мире. Затем русские двинулись на Польшу и вместе с немцами объявили, что страны больше нет. В Америке прошел закон о торговых сделках. В Англии уже стали привыкать к затемнениям и поговаривать о «скучной войне». Большая часть детей покинула Лондон. Без них стало как-то пусто. Пайки еще не были введены. Деловая жизнь шла нормально. И вот немцы ранней весной нанесли удар в Норвегии.

Вспоминаются названия — Намсос и Нарвик, вспоминаются плохо экипированные, плохо обученные войска, которые направились туда. Они вернулись "назад, недоумевая: «Где же был наш королевский воздушный флот?»

10 мая — новость: Германия вторглась в Голландию. Палата общин... Чемберлен, бледный, потрясенный, бо­рется за свою политическую жизнь. Черчилль пытается защитить его, но видит, что дело безнадежно. Ллойд Джордж с его живым уэльсским певучим говорком требует отставки Чемберлена. Палата восторженно встречает требование. Не забыть, с каким видом Черчилль вошел в палату в качестве премьер-министра. Снова слышишь его исторические речи, произнесенные на изысканном английском языке и ставшие боевым оружием.

Вся жизнь, люди и собственность охвачены срочными законодательными мероприятиями и всецело отданы во власть правительства. 27 мая капитулировала Бельгия. Казалось, английская армия обречена. А потом — Дюнкерк. На помощь вышли маленькие суда и доставили ребят домой. Море было спокойно. Народ спешил в церкви.

Вспоминаю выражение лиц у солдат, когда они сошли на берег. У многих были винтовки и талисманы «на счастье». Они выглядели не как побитая армия. Но большая часть вооружения была брошена.

10 июня объявила войну Италия. Четыре дня спустя пал Париж, и несколькими днями позже Франция вышла из войны... Английский народ перевел дыхание и сказал: «Ну что ж, одни так одни». Почти все, за исключением англичан, считали, что пришел конец. Но англичане были упорны. Они даже не знали, в какой страшной опасности находились. Появились люди, вооруженные дробовиками и пиками. Приступили к обучению ополченцы, некоторые из них с палками от метел. Повсюду расставляли посты для уничтожения немецких планеров. Дорожные знаки убрали. Черчилль на английском языке елизаветинской эпохи бросал вызов.

Вспоминаешь друга — младшего лейтенанта, который охранял мол на южном побережье. Когда высмотрели подбиравшихся немцев, он побежал срочно звонить из автомата в штаб, находившийся в клубе любителей гольфа. На ходу он бросил: «Спасение Англии, когда уже пришли немцы, зависит от того, найдется ли у меня в кармане нужная мелочь...»

8 августа началась битва за Англию. Вот они летчики-истребители, с воспаленными, красными глазами, которых приходилось подсаживать на их харрикейны и спитфайры, когда налетали немцы — так они были утомлены. Вот польские летчики-истребители, отгонявшие вражеские бомбовозы назад, до самой Франции. А вот и старые газетчики, которые вели мелом на доске счет потерь...

Аэродромы истребительной авиации были с боями отодвинуты с побережья. С дуврских утесов довелось наблюдать одну из решительных битв в истории. В ней принимали участие небольшие силы высоко-высоко в небе. Через шесть недель сражение было выиграно. Немцы перешли к ночным бомбежкам. С сентября по май их пришлось испытывать мирному населению. И никогда его не покидали мужество и юмор. Как заботливы и нежны были люди к тем, кого извлекали из-под обломков! С каким достоинством они встречали смерть, и — что всего удивительней — как весь город превратился в единую общину! Снова показались уполномоченные по противовоздушной обороне и пожарные. Где-то они сегодня вечером?

Вспоминаешь встречи на станциях с моряками торгового флота, спешившими на север к своим судам. Это были люди небольшого роста, одетые в костюмы из синей саржи и в шляпах «дерби». Они располагали шансами три к пяти, чтобы не нахлебаться соленой воды, пока доберутся окружным путем до Нью-Йорка. Американцы передали в обмен на базы пятьдесят старых истребителей. Ковентри стерт с лица земли. Италия вторглась в .Грецию. Немцы пришли в Югославию. Афины пали. В Англии почти не достать сигарет. Невеселая была зима. Но с убежищами постепенно дело налаживалось, и люди не метались в ужасе. Никто ине пытался сказать им, как будет выиграна война. Достаточно было только крепко держаться.

В мае англичанам пришлось эвакуироваться из Греции. То были мрачные дни. Потом немцы напали на Россию. В Англии впервые затеплилась надежда на победу. Но власти плохо верили в устойчивое сопротивление России. Ей давали сроку не более шести недель. Советы отступали все лето и большую часть зимы. Через шесть недель после Пирл-Харбора в Северной Ирландии высадились первые американские отряды. Новый свет пришел на помощь Старому. Но новости были все еще плохие. За сто дней все британские владения на Дальнем Востоке были потеряны. Немецкие боевые суда прошли по Ла-Маншу. Царило смятение. В июне пал Тобрук и немцы вошли в Египет.

Прибыли американцы, полные энергии и нетерпения. Они говорили: «Где же ваша малая война? Мы явились из-за океана покончить с ней». Но понадобилось время: время на постройку баз для бомбардировщиков, время для обучения. Вспоминаешь их нетерпенье. Вспоминаешь, как приятно было слышать их голоса на этом острове.

Вспоминаешь то нервное напряжение, с каким следили за битвой при Аламейне, с какой уверенностью наша молодежь отправлялась в Северную Африку. Снова перед тобой пески, кактусы, жара и холод Туниса. Вспоминаешь поспешность, с какой проходили подготовку американские войска. К этому времени бомбар­дировщики начали операции отсюда. Перед тобой проносятся образы юношей, которые взрослели и мужали между двумя отпускными поездками в Лондон... Они улетали и больше не возвращались. Эти ребята рисковали жизнью с такой легкостью, с какой играли в чет-нечет на кружку пива. Не забыть, как они были учтивы в полете и на улицах Лондона. Еще в ушах приглушенные хлопки снарядов, еще чувствуешь запах бездымного пороха и слышишь, как стрелок с хвостовой части говорит: «Надеюсь, у вас будет неплохой отчет?..»

Проходишь мимо груды обломков. Здесь Черчилль делал утром обход после воздушного налета. Когда народ вышел навстречу и приветствовал его, он заметил: «Они ведут себя, словно я пришел к ним с великой победой».

Лондон — любопытный город. Кажется, ничем его не смутишь, даже немецкими снарядами последнего образца. Здесь есть маленькие улочки, где можно было свести какое-нибудь знакомство. Сегодня вечером легко вообразить, что здесь тоже гуляют старые друзья — ребята, которых пришлось наблюдать спускающимися у Ремагена; летчики, которых ты видел, как они в огне шли вниз над Берлином и над десятком других объектов. Невольно задаешь себе вопрос, что с нашими парнями, которые обычно стояли здесь на углах, в такой дали от родины, такие одинокие. Это были солдаты. Они готовились ко дню высадки, ждали его и затем доказали, что жили они не только славой предков.

Велика цена победы. Вы еще не знаете, насколько она велика — как много физически искалеченных, морально потрясенных, утративших веру, охваченных отчаянием. Наш первый долг — похоронить мертвых и накормить живых. Официальное объявление победы еще не вернет домой миллионы странствующих, не даст пищу голодным и одежду раздетым. Экономика Европы разбита вдребезги. Политическая структура неустойчива. Впереди опасность голода, дальнейших мук. Безвестные миллионы людей потеряли все — включительно до отечества. Повсюду горе, подозрительность, и мало кто безоговорочно верит и надеется, что с войнами покончено и уже виден новый мир — мир покоя и свободы.

Европа устала. Смертельно устала. Она была на самом краю гибели. Период оздоровления затянется надолго. Еще возродится старая ненависть. Война оказалась более затяжной и трудной, чем многие думали. То же можно сказать о периоде восстановления.

Победа ставит нас лицом к лицу с проблемой, не имеющей равных, в условиях, завоеванных ценой великих жертв. Даже сегодня, среди ликованья, пожалуй, не забыть, что страдания продлятся еще много лет. Неслыханные преступления ждут возмездия. И, кроме того, власть неразрывно связана с бременем большой ответственности. Мы сильны. Европа не сомневается, что Америка крепка в бою. Ныне наша нация, созданная людьми, которым когда-то пришлось покинуть Европу, находится в центре чаяний и некоторых опасений многомиллионного европейского населения.

Г. УБЕЖДАЮЩАЯ РЕЧЬ

Арифметика, или кто выживет? — Рональд Браун. (Р. Браун—победитель финального соревнования мужской группы на конкурсе Междуштатной ассоциации ораторов 1953 г., который был организован Северо-Западным университетом. Состоял студентом колледжа Густава Адольфа, Сент Петер, штат Миннесота.)

Прошлым летом я слушал, как на летней конференции, посвященной мировым событиям, выступал один высокоодаренный студент, приехавший с Дальнего Востока к нам в порядке обмена учащимися. Когда он окончил речь—это было на открытом заседании, — из аудитории последовал вопрос, обычный вопрос: «А что вы думаете об Америке?» Я увидел, как оратор сразу словно застыл, как у него от глубокого волнения задрожали губы. Я внутренне подготовился услышать полное драматизма высказывание. И оно последовало: спокойное, твердое, размеренное. «Что на меня производит совершенно неотразимое впечатление в вашей стране — это невозмутимое спокойствие, когда рушатся устои».

Невозмутимое спокойствие, когда рушатся устои... Этот культурный молодой иностранец-студент сделал проникновенное замечание, глубоко запечатлевшееся в моем сознании. Как я ни старался избавиться от впе­чатления, произведенного на меня этим высказыванием, я не мог отвязаться от него лишь как от своеобразного стилистического оборота восточной мысли. Было свыше моих сил ответить на столь ужасное суждение одним пожиманием плеч. Я был вынужден перестроить свой образ мышления.

Наше время — время больших потрясений. Это понимает каждый здравомыслящий человек. Уж очень много пальбы в отдаленных уголках мира. Россия неистовствует и причиняет нам немало забот. Я, как и все американцы, был озадачен и смущен быстрым ходом и быстрой сменой событий за последние пять лет. Но где-то в глубине моего сознания жила непоколебимая уверенность, что, когда карты будут раскрыты, когда мы станем лицом к лицу с Россией, американская мощь, американская наука и американский государственный гений будут на высоте требований, диктуемых обстановкой. Я искренне верил — благосклонная к нам судьба начертала в звездных пространствах, что Америке, Соединенным Штатам Америки, предопределено быть победителем и хозяином положения.

Сегодня вечером ужасная мысль, что, может быть, я ошибался, пронизала меня. Выдержки, спокойствия, твердой уверенности как не бывало. Сегодня нет былой уверенности. Если тщательно продумать создавшееся положение, я не очень убежден, что контроль над мировой экономикой, господство в области мировых идей и форм бытия действительно в руках Соединенных Штатов и западных демократий. Нравится нам это или нет, но в настоящий момент мы ведем борьбу с едва сдерживаемой яростью взбудораженных народов во всем мире, и математический расчет показывает, что шансы не на нашей стороне.

В настоящее время на нашей планете два с четвертью миллиарда населения. Из них девяносто миллионов краснокожих, двести миллионов чернокожих, шестьсот миллионов желтокожих и девятьсот миллионов белых. Другими словами, на каждого белого приходится трое небелых. Простая арифметика обязывает нас сделать вывод, что мы, белая раса, в меньшинстве. По праву большинства мы всегда были бы забаллотированы из расчета три к одному. При любой разумной оценке нашего мирового положения этот факт нам необходимо признать и принять.

Другая группа фактов тоже не лишена некоторого математического значения. Белые разделились на два лагеря, и оба они готовятся к борьбе. В одном лагере мы имеем приблизительно четыреста пятьдесят, в другом— траста пятьдесят миллионов. Таким образом, случилась, что на нашей стороне — на стороне демократического блока — большинство. Этот факт нельзя не отметить с чувством удовлетворения. Итак, если придется столкнуться лицом к лицу на поле брани, я говорю, если произойдет открытое столкновение с Россией, то каковы в трезвых цифрах наши шансы на то, чтобы уцелеть? Если разногласия, разделяющие нас, можно решить только силой оружия и на убедительном языке численного соотношения, должны победить мы. Но в эту формулу мы не включаем цветные народы, то есть три четверти человечества. Если они сочтут необходимым принять участие в схватке, то при прочих равных условиях они располагают возможностями, которые по их усмотрению изменят исход; другими словами, центр тяжести в соотношении сил, который определяет подавляющее превосходство и, следовательно, результаты, — на их стороне.

В наши дни студенту колледжа легко упростить до крайности сложную мировую ситуацию с ее многочисленными факторами, запутывающими общую картину в такой степени, что она ставит в тупик наши лучшие умы. Но проста она или сложна, бесспорно одно — в наше время военные потенциалы обеих белых враждующих сторон примерно настолько равны, что последнюю страницу в истории этой титанической схватки допишут не белые народы. В этом можно быть уверенным. Китай с его четырьмястами миллионами уже перешел на сторону России и отстаивает ее дело. А что можно сказать об Африке? О Мадагаскаре? Об Индии, Иране, Ираке, Малайе и Пакистане? Об Индо-Китае? Об Индонезии и других странах? Здесь — не делайте ошибок на этот счет — только здесь, с математической точки зрения, покоится наша надежда остаться в живых, если противоречия, противоречия мирового значения, разразятся громом войны. Арену борьбы в то время, Как белые готовятся к смертельной схватке, окружают три четверти человечества. Они отступают назад, как зрители, но они ждут, когда наступит их час. И когда настанет час нанести удар, они нанесут его, и это будет означать конец демократии или диктатуры: Америка или Россия. Я ставлю вопрос следующим образом: можем ли мы рассчитывать на поддержку трех четвертей человечества? Многие выдающиеся американцы отправились в Азию искать ответа на этот вопрос. Некоторые вернулись домой с обнадеживающими известиями Находясь в Азии, они организовали целые штаб-квартиры в европеизированных отелях. Они интервьюировали лидеров, многие из которых окончили Кембриджский и Оксфордский университеты. Они должны были согласиться, что специалисты Востока обладают обезоруживающе прекрасными манерами. Ответы на вопросы давались в безупречной форме. Но если бы американцам пришлось, как д-ру Карлу Б. Шпету, попасть в подлинную Азию, в страны, где кишат миллионы, — они пришли бы к весьма неутешительным выводам. Сказать прямо, дело в том простом факте, что нас ненавидят, нам не доверяют, и при этом ненависть и недоверие к нам глубоко затаены.

А теперь я поставлю второй вопрос. Почему цветные народы Азии и Африки полны недоверия к нашим планам в делах международного значения. На данный вопрос имеется много ответов. Попытаюсь их обобщить. Некоторые ответы неправильны. Некоторые — нелогичны. На некоторых сказывается влияние коварной русской пропаганды. Но некоторые правильны. Главное, они отражают мнение заурядного среднего человека цветной расы и потому весьма знаменательны.

Рядовой обитатель Азии или Африки никак не может понять, почему белая Америка сочла возможным бросить атомную бомбу на желтую Хиросиму и не сбросила такую же бомбу на белый Берлин. Этого он не поймет и не забудет.

Небелый не может постигнуть, почему после каждого кровопролитного истребления местного населения ан­глийскими, французскими и голландскими войсками он видит людей, одетых в американскую военную форму, с ружьями американского образца и перевозимых на американских грузовиках и самолетах. Правильно или ошибочно, но в его сознании представление о нас связано с мыслью об увековечении колониализма на Востоке. В XIX столетии и первой половине XX европейцы могли еще насаждать правопорядок среди полудикого населения Азии. Но прошло то время. Люди снялись с лагеря, и население земного шара в походе. Не может больше небелый человек стоять в стороне и смотреть, как богатства его родины расхищаются алчными иностранцами. Неумолимой силой обстоятельств мы поставлены в положение, когда с представлением о нас неизбежно связана мысль о жестокой программе эксплуатации и порабощения.

Далее, у цветных народов зреет глубокое подозрение, что наш непосредственный интерес к Востоку вытекает не из чистых побуждений, что интерес к ним коренится не в благородном стремлении освободить их, а в нашем желании иметь союзников в борьбе с Россией. С чисто восточным презрением они отвергают возможность стать объектом ребяческой, на их взгляд, пропаганды. Они говорят, что мы недооцениваем силу их интеллекта. Что нам кажется закономерным, им представляется полным противоречий и даже верным признаком слабости. Они не могут понять, почему мы заключаем в объятия Тито и в то же самое время предаем анафеме покойного Сталина и коммунизм его образца. Они не могут солидаризироваться с нами в осуждении применения вето, поскольку они знают, что право вето включено в Устав ООН по нашему настоянию. Они не видят ничего, «роме лицемерия, в нашей позиции друзей человечества, если мы у себя дома не позволяем известным меньшинствам есть в открытых для всех ресторанах, пользоваться общественным транспортом, спать в отелях, посещать американские театры и даже молиться в американских церквах. Так обстоит дело.

А теперь мой последний вопрос. Что мы можем сделать, чтобы вернуть к себе уважение и расположение цветной части человечества? Что сказать на это? Признаться, если бы у меня был готовый ответ, я не был бы здесь сегодня. Нашу задачу гораздо проще изложить, чем решить. Мы должны быть на равной высоте с Россией в умении оказывать влияние на революции, которые выходят из нашей власти. Как это сделать? Я не прошу извинений за то, что предлагаю в качестве решения совершенно практический, реальный план, который начертан в поэме, частично высеченной на постаменте статуи у входа в Нью-Йоркскую гавань. Позволю себе перефразировать несколько стихов из этой поэмы, звучащих как формула плана, предлагаемого мною сегодня в качестве ответа, американского ответа на коварное вероломство России на Востоке и в Африке:

«Вы во вселенной, кто утомился,

Вы, погрязшие в бедности, Вы, в непрерывном

смятении

Ищущие, где бы свободно вздохнуть,

Слушайте, вы, несчастные беженцы,

Без приюта и крова, гонимые шквалом, —

Мы спешим к вам. не как медный гигант,

А как мать на чужбине».

...Мы опешим к вам на помощь —

Без лукавства, без тайной мысли,

С мощно бьющимся сердцем и с чистой душой...

Едино все человечество, и мы с ним едины.

Мы пойдем впереди, если сможем. Мы будем

следовать и за вами, как братья...

Поднимем же выше наш факел

И вместе пойдем мы навстречу

Новому дню...

Цветной человек — не предмет торговой сделки.

Безвозвратно ушло время, когда целые народы можно было заковать в цепи. Чем скорее мы признаем это, тем скорее обретем надежду на сдвиг в мировом общественном мнении в пользу нас и нашего дела.

Д. РЕЧЬ, ПРИЗЫВАЮЩАЯ К ДЕЙСТВИЮ

Поход «Кукурузной команды» — Карол Джин Росс.

(Карол Д. Росс заняла третье место в соревнованиях женской группы на конкурсе Междуштатной ассоциации ораторов 1950 г. Конкурс был организован в Северо-Западном университете. Карол Д. Росс обучалась в Вустерском колледже, Вустер, штат Огайо.)

Время—1902 год. Место—Колумбус, штат Огайо. В ту пору Колумбус был не очень крупным городом. Он занимал не больше трети своей нынешней территории. Всего прошло два года с начала нового столетия, но люди уже перенеслись в новую эру —эру машин. Еще год — и братья Райт бросили вызов закону тяготения, отправившись в полет на аппарате тяжелее воздуха. Все чаще и чаще пугались лошади при виде странных изобретений, именуемых автомобилями. Народ в штате Огайо понял, что наступил век расцвета. Он стал присматриваться к новым явлениям, какие могли бы оказать решающее влияние на жизнь штата. Если бы мы заглянули в заседание местного законодательного органа, нам стало бы ясно, что начался такой процесс. Но население Огайо должно было пожалеть об этих факторах, оказавших длительное влияние. Дело в том, что некто Чарльз Реннелс протаскивал мероприятие, направленное к пересмотру пропорционального представительства штата и означавшее, что представители в палату будут направляться от округов в количестве по крайней мере одного депутата от округа.

Впрочем, за данным законопроектом стоял фактически другой человек. Настоящим вдохновителем выдвинутого предложения был Марк Ханна — прирожденный политикан и гениальный организатор. Он устроил Мак-Кинли президентом и таким образом обеспечил себе место в сенате. Срок его полномочий истек, а со смертью Мак-Кинли оставался единственный верный способ быть переизбранным — следовало взять под контроль законодательный орган штата. Пересмотр вопроса о пропорциональном представительстве давал такую возможность, и Марк Ханна был переизбран. По иронии судьбы, спустя несколько месяцев он умер, а штат до сих пор находится под властью замыслов честолюбца, действовавшего только во имя своих личных интересов.

Со времен Ханна население в городских районах возросло, в сельских — уменьшилось, и все же сделано очень немного, чтобы организовать представительство штата пропорционально количеству населения. В за­конодательном органе Огайо верх взял деревенский блок, который в течение ряда поколений душил прогресс в штате. Этот блок известен под названием «Кукурузной команды», а о самом правительстве штата нередко отзываются, как о «телеге, запряженной волами».

Подобная проблема стоит не перед одним штатом Огайо. Другие штаты — среди них Иллинойс — также встретились и встречаются с необходимостью если не

приступить к действиям, то обдумать возникшее положение. Я взяла Огайо только в виде примера, поскольку это мой родной и, кроме того, наиболее типичный штат.

Случайному наблюдателю влияние деревенского блока не бросится в глаза. Но если внимательно присмо­треться, становится ясно, что каждое законодательное мероприятие направлено к выгоде фермера. Когда горо­жанин подъезжает к заправочной станции и наполняет бак горючим, он платит введенный штатом налог в четыре цента на галлон бензина. Фермер, имеющий у себя насос, покупает запасы горючего и налога не платит, поскольку на горючее в сельском хозяйстве налог не введен.

Другой пример из той же области — трехпроцентный налог на покупки. Большинство населения в Огайо платит его при покупке любого предмета домашнего обихода, одежды, канцелярских принадлежностей — словом, всего, в чем ежедневно возникает потребность. Но если бы мы походили по магазинам вместе с фермером, то узнали бы, что на удобрители налога нет. А как обстоит дело с подойниками? Никакого налога. Хорошо, но, может быть, облагается налогом покупка трактора? Ничего подобного...

Не только самое налогообложение, но и распределение собранных и сосредоточенных в казначействе штата средств служит интересам фермера. Когда-то был принят закон об оказании денежной помощи нуждающимся в средствах школам. Однако ни одна городская школа не получила денег, хотя многие были близки к тому, чтобы закрыть двери...

Ежегодно города направляют правительству штата ходатайства о предоставлении кредита на нужды своих управлений и так же регулярно делегатов отсылают домой ни с чем, если не считать обещаний еще более поднять налоги. Это означает, что население, проживающее в таких городах, как Торонто, Янгстаун, Спрингфильд, Уоррен и с недавних пор Колумбус, ожидают еще большие налоговые тяготы, потому что взамен средств, которые нормально поступали бы от штата, стали бы вводить местный городской подоходный налог. Возможно, с подобным положением вещей следовало бы и примириться, если бы он соответствовал желаниям большинства населения. Но мы знаем, что один депутат из округа Винтон представляет интересы 11000 человек, в то время как из семнадцати депутатов округа Куйахога (административный центр — Кливленд) каждый представляет 71 000 человек. Значит, один избирательный голос в Винтоне в 7 раз сильнее избирательного голоса в Куйахога. Конечно, это неравное представительство. Это не правление посредством народа. Мы осуждаем власть меньшинства в других странах. Мы гордимся, что наше национальное правительство подчиняется народу, а население Огайо ничего не делает в связи с тем, что его штат находится под властью меньшинства, равного одной трети его населения.

Семьдесят, в основном деревенских округов, столь малых, что их жители составляют только одну треть населения штата, имеют семьдесят представителей в палате депутатов. Семидесяти более чем достаточно, чтобы взять под контроль деятельность палаты. Позвольте еще раз повторить — семьдесят в основном деревенских округов, столь малых, что их жители составляют только одну треть населения штата, имеют более чем достаточно представителей, чтобы контролировать деятельность палаты. Другие восемнадцать округов, с двумя третями населения штата, имеют только шестьдесят пять представителей. Таким образом, у нас в действительности два сената, и мы знаем, что ни в той, ни в другой палате округа не представлены пропорционально количеству населения.

Каким же образом города, большинство которых находится в последних восемнадцати округах, могут принять участие в управлении штатом? Как они могут защититься от деревенского блока? Когда же, наконец, мы сможем назвать Огайо современным и передовым штатом?

С 1902 года его население увеличилось почти до семи миллионов, и по количеству жителей Огайо среди других штатов занимает четвертое место. Штат достиг экономического процветания и по развитию промышленности стоит на третьем месте. Но все еще «Кукурузная команда» во главе руководства, и все еще жизнью штата управляет одна треть населения.

Время от времени на протяжении прошлых лет предпринимались шаги к исправлению создавшегося положения. Однако каждый раз что-нибудь происходило: либо петиция не доходила до палаты, либо сам народ не обнаруживал заинтересованности в проведении мероприятия. В наши дни мыслящие люди снова чувствуют прилив раздражения от существующего неравенства в представительстве. Снова народ жаждет действий.

У вас возникает вопрос: «Что делать? Не забаллотирует же деревенский блок сам себя». Возьмем для примера вопрос о подцвеченном олеомаргарине. В законодательном органе вопрос провалился вследствие стараний деревенского блока, но в конце концов его передали на решение народа путем референдума. Когда в ноябре был проведен поголовный опрос, законопроект прошел подавляющим большинством голосов.

Данный пример подтверждает два положения. Во-первых, законодательный орган не отражает воли боль­шинства населения. Во-вторых, если народ серьезно возьмется за дело, он заставит прислушаться к своему голосу и сумеет провести закон.

Проблема не представляется неразрешимой. Есть много практически возможных решений. Одно, о котором я хотела бы напомнить вам, заключается в перераспределении представительства от штата, при котором существовало бы равенство и от каждых 50 000 человек населения было по одному представителю. Это значит, что в палате было бы то же количество представителей от нас, какое существует и ныне, но на основе более равномерного распределения. Следовательно, округ Куйахога имел бы двадцать четыре представителя вместо семнадцати, которых он имеет в настоящее время. Это значит, что каждый округ с населением в 50 000 человек и более будет иметь по крайней мере одного представителя. Это значит, что маленькие округа сгруппируются в районы, в которых число представителей будет в соответствии с общим количеством их населения. Пример — округа Хольмс, Нокс, Кошектон. Ни в одном из них населения недостаточно, чтобы иметь одного представителя, а объединившись, они могут иметь двух.

И мы в Огайо и вы в Иллинойсе не должны сидеть сложа руки и ждать, пока нам преподнесут нужный закон. Есть много способов помочь изданию необходимого закона. Это как раз такой вопрос, в котором общественное мнение определяет успех или провал. Мы можем на небольших собраниях обсудить его и возможные способы его решения. Мы должны быть готовы разумно голосовать, когда настанет время. В подобном случае не заслужишь упрека в идеализме, если скажешь, что общественное мнение может исправить зло. Как мы видели на примере закона о подцвеченном олеомаргарине, это вполне возможно.

Все, кто гордится своим Огайо, его историей, его традициями, не растеряются и в наши дни. Огайо—незаурядный штат. Он послал в Белый дом восемь президентов. Это богатый штат. Огайо должен показать, что народ может и должен иметь право голоса в своем правительстве.

«Кукурузная команда» еще в походе. Во главе ее призрак Марка Ханна. Надменная улыбка искажает черты его лица. Он горд, что столько лет распоряжался судьбой штата. Команда ведет наступление, и с каждым новым переходом, с каждым новым проведенным законом силы ее растут. До тех пор пока не будет оказано сопротивление ее наступательному шествию, народ в Огайо будет находиться под властью меньшинства, будет платить ему дань. Большинство должно подняться и показать, что нельзя попирать его права. Оно должно утвердить свое право на участие в управлении штатом и шествовать рука об руку с «Кукурузной командой» вперед, как движется вперед наш штат Огайо.

АЛФАВИТНЫЙ СПРАВОЧНИК (сокращенный)к именам и названиям, встречающимся в тексте книги

Адамс, Джон (1735—1826)—президент США, 1797—1801 гг. Был одним из лидеров федералистов — умеренного буржуазного крыла английских колоний в Америке.

Альма матер (alma mater) (лат.)—кормящая мать; старинное студенческое название университета (дающего духовную пищу).

Апострофа — стилистическая фигура, представляющая собой обращение к отсутствующему лицу — как к присутствующему или к неодушевленному — как к одушевленному.

Аристотель (384—322 гг. до н. э.) — древнегреческий философ, идеолог античного рабовладельческого общества. По характеристике Энгельса — самая всеобъемлющая голова среди древнегреческих философов. Сочинения А. содержат развернутую и тщательно разработанную теорию защиты рабства («Политика»).

АФТ — Американская федерация труда, объединяющая преимущественно рабочую аристократию и возглав­ляемая кликой реакционных деятелей.

Беллами, Эдуард (1850—1898) — американский писатель, журналист. Известность приобрел как автор реформистской мелкобуржуазной утопии «Через 100 лет» (1888). Марксисты отвергли эту утопию, за которую ухватились противники научного социализма.

Берс, Амброз Гуиннел (1812—1914?)—журналист и писатель.

Бетховен, Людвиг, ван (1770—1827)—великий немецкий композитор.

Билль о правах — в США первые десять поправок к конституции 1787 г., принятые I конгрессом и ра­тифицированные штатами в 1789—1791 гг. Б. о п., провозглашавший ряд элементарных буржуазно-демократических свобод, был принят под давлением широкого народного движения за расширение конституции 1787 г.

Бичер, Генри Уард (1813—1887)—пастор пресвитерианской церкви. Принадлежал к радикальным богословам, примирявшим библию с учением Дарвина; был поборником женского равноправия, радикалом и демократом. Его лекция на тему «Эволюция и религия» (1885) ортодоксальными богословами признана атеистической.

Большой Каньон —каньон на р. Колорадо. Каньон — глубокая речная долина с очень крутыми склонами и относительно узким дном, обычно полностью покрытым водой.

Брайен, Уильям Дженнигс (1860—1925) — реакционный политический деятель США. Крайняя реакционность взглядов Б. проявилась в его выступлении в качестве обвинителя на антидарвинистическом «обезьяньем» процессе в Дейтоне в июле 1925 г.

Братства (в американских колледжах) — студенческие организации, поставившие целью укрепление дружбы и улучшение благосостояния членов своих организаций. Братства и церемонии в них носят названия букв греческого алфавита.

Браун, Джон (1800—1859)—борец за освобождение негров в США. Занимался устройством школ для негров и помогал переправлять в Канаду беглых рабов.

В октябре 1859 г. Б. стал во главе небольшой группы сторонников и захватил арсенал Харперс-Ферри в рабо­владельческом штате Виргиния, но вызвать восстание негров ему не удалось. При осаде арсенала были убиты два сына Б., а сам он тяжело ранен. 2 декабря 1859 г. был осужден и повешен.

В США, где негритянское население подвергается жесточайшему угнетению, память Б. чтят все передовые люди, ведущие борьбу против реакции и расовой дискриминации.

Браунинг, Елизабет (Баррет-Браунинг) (1806—1861) —английская поэтесса. Наиболее известна ее поэма «Плач детей», в которой выражен протест против эксплуатации в Англии детского труда.

Бродвей — одна из главных улиц Нью-Йорка. Южный отрезок Б. заполнен конторами крупнейших торговых фирм, финансовых учреждений, далее следуют магазины, театры, мюзик-холлы, рестораны, отели, дома богачей.

Брут, Марк Юний (85—42 гг. до н. э.) — римский политический деятель, один из борцов за республику. Принимал участие в заговоре против Юлия Цезаря. Народные массы не поддержали заговорщиков, защищавших интересы сенаторской знати.

Бэкон, Френсис (1561 —1626) — выдающийся английский философ-материалист эпохи первоначального капиталистического накопления. По характеристике Маркса, Б.—«родоначальник английского материализма и вообще опытных наук новейшего времени» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 157). При Иакове — первом короле из дома Стюартов —получил титул барона Веруламского и виконта Сент-Албан и достиг поста лорда-канцлера. Б. предали суду по обвинению в служебных преступлениях. В конце жизни занимался только научно-философской работой.

Буржуазные историки философии обычно замалчивают его материализм, или превращают Б. в примитивного эмпирика, или критикуют его материализм с позиций воинствующего идеализма.

Великие русские мыслители М. В. Ломоносов и А. И. Герцен отмечали положительное значение борьбы Б. против средневековой схоластики.

Бэрд, Ричард (1888) — американский полярный исследователь, адмирал.

Бэрр, Аарон (1756—1836)—североамериканский политический деятель, развивавший бурную деятельность. За участие в политическом заговоре с невыясненными целями судился и был оправдан.

Вагнер, Рихард (1813—1883)—знаменитый немецкий композитор.

Ван-Гог, Винцент (1853—1890)—голландский живописец.

Вашингтон, Букер Тальяферо (1858—1915) —негритянский общественный деятель США. После Гражданской войны 1861 —1865 гг., получив с большим трудом высшее образование, В. стал в 1861 г. директором индустриального института для негров в штате Алабама. В. ставил своей целью некоторое улучшение положения негров путем реформ и распространения профессионального обучения. В., однако, отказывался вести борьбу против жесточайшей расовой дискриминации в США и в 1900 г. организовал «Деловую лигу» негритянских предпринимателей. Течение, возглавляемое В., приобрело консервативный характер и стало тормозом нег­ритянского освободительного движения.

Вашингтон, Джордж (1732—1799)—выдающийся американский государственный деятель периода борьбы североамериканских колоний Англии за независимость, главнокомандующий войсками колонистов, президент США в 1789—1797 гг. Как один из руководителей войны американского народа за независимость, В. сыграл объективно прогрессивную роль; в то же время он неизменно оставался выразителем и защитником интересов плантаторов и крупной буржуазии.

Взвешенное среднее (в статистике) — статистическая средняя величина, осложненная дополнительными показателями.

Взрывное звучание, взрыв (эксплозия) — в тексте применен, видимо, как термин, относящийся к характеристике образования так называемых смычных согласных, и в частности к второй его стадии (эксплозии), когда активный речевой орган мгновенно отходит от пассивного и скопившийся за преградой воздух резким толчком выходит наружу, производя шум согласного.

Вильсон, Вудро (1856—1924)—реакционный американский политический деятель, президент США в 1913—1921 гг. В.— «глава американских миллиардеров, прислужник акул капиталистов» (В. И. Ленин, Соч., т. 28, стр. 52), профессор государственного права и политической экономии. Как указывал В. И. Ленин, «идеализированная демократическая республика Вильсона оказалась на деле формой самого бешеного империализма, самого бесстыдного угнетения и удушения слабых и малых народов» (там же, стр. 169).Вульгаризм — грубое слово или выражение, не принятое в литературном языке.

Галлон — мера объема жидких и сыпучих тел; в США равняется 3,785 литра для жидкостей и 4,405 литра для сыпучих.

Галлэп Полл — частное общество в США, занимающееся выявлением общественного мнения путем опросов, анкет и т. д.

Гамильтон, Александр (1757—1804)—реакционный государственный деятель США. Идеолог крупной буржуазии, противник демократии, сторонник рабства негров. Его политическим идеалом была конституционная монархия британского типа.

Гемпден, Джон (1594—1643)—деятель английской буржуазной революции XVII в., один из лидеров парламентской оппозиции режиму Стюартов. Осуждение Г. послужило толчком к усилению борьбы против Стюартов. Умер от ран, полученных в бою с роялистами.

Гладстон, Уильям Юарт (1809—1898) — английский реакционный политический и государственный деятель, лидер либералов.

Греди, Генри Фрэнсис (1882)—американский государственный деятель, дипломат.

Декларация независимости США — декларация, принятая 4 июля 1776 г. Вторым континентальным конгрессом представителей английских колоний в Северной Америке в период национально-освободительной войны за независимость в Северной Америке. Принципы декларации находились в полном соответствии с классовыми интересами буржуазии, утверждавшей свое господство. Декларация сохраняла рабство негров.

Дефо, Даниэль (род. в 1660 или 1661 г.— ум. у 1731 г.)—английский писатель. Плодовитый публицист, один из зачинателей английской журналистики. В своих памфлетах разоблачал английскую аристократию, фанатизм господствующей церкви. Был присужден к тюрьме и троекратному выставлению у позорного столба. Автор романов «Робинзон Крузо», «Капитан Сингльтон» и др. Наиболее интересен роман «Молль Флендерс» — о женщине, которую нищета толкает на воровство и проституцию. Д. можно считать одним из родоначальников английского буржуазного реалистического романа.

Джемс, Джесси — крупный преступник, железнодорожный вор (80-е годы прошлого века). Герой многих детективных фильмов.

Джемс, Уильям (1842—1910) — американский реакционный философ и психолог, идеолог империалистической буржуазии, один из основателей антинаучной философии прагматизма, защитник религии. В. И. Ленин указал, что «различия между махизмом и прагматизмом так же ничтожны, десятистепенны с точки зрения материализма, как различия между эмпириокритицизмом и эмпириомонизмом» (Соч., т. 14, стр. 327).

Джефферсон, Джозеф (1829—1905)—американский актер, видный представитель демократического направления в американском театре XIX в. Особенно удавались ему образы людей из народа.

Джефферсон, Томас (1743—1826)—выдающийся американский просветитель XVIII в., идеолог буржуазно-демократического направления во время войны за независимость в Северной Америке 1775—1783 гг., президент США в 1801 —1809 гг. Составил по поручению конгресса Декларацию независимости США,

Дизраэли, Бенджамин, граф Б и к о н с-фильд (1804—1881)—английский реакционный государственный деятель, лидер и идеолог консерваторов, премьер-министр Англии в 1868 и 1874—1880 гг.

Долина смерти — межгорная впадина в северной части пустыни Мохаве в США (штат Калифорния). Названа так в связи с гибелью части первой партии золотоискателей от недостатка воды в 1849 г.

Дрейфуса дело — судебное дело по обвинению в шпионаже офицера французского генерального штаба А. Дрейфуса, инсценированное реакционной военщиной и ставшее предметом ожесточенной политической борьбы во Франции в 90-х годах XIX в.

Дюйм равен 2,5 сантиметра.

Дядя Сэм — шуточное название США.

Жанна д'А р к (около 1412—1431) —героиня французского народа, возглавившая в ходе Столетней войны (1337—1453) освободительную войну против английских захватчиков. Сожжена на костре 30 мая 1431 г. в Руане.

«Золотая лихорадка» 1849 г.— колонизация европейцами Калифорнии, начавшаяся с середины XIX в. в связи с открытием золотых россыпей и сопровождавшаяся истреблением калифорнийских индейцев.

«Золотое правило» — правило христианской морали: поступай с другими так, как ты хочешь, чтобы поступали с тобой (евангелие).

Идиома — укоренившийся своеобразный оборот речи, свойственный какому-либо языку и непереводимый дословно на другой язык.

Индуизм — наименование религиозной системы, обнимающей комплекс самых разнообразных верований большинства населения современной Индии, начиная от религий со сложными богословскими учениями и кончая примитивными верованиями, унаследованными от первобытно-общинного строя.

Иона — библейский пророк. По библейскому преданию, будучи проглочен китом, остался цел и невредим.

Ирвинг, Вашингтон (1783—1859) —американский очеркист, писатель, историк.

Каупер, Уильям (1731 —1800)—английский поэт.

Квинтилиан, Марк Фабий (род. ок. 35 г. — ум. в 95 г.) — древнеримский теоретик ораторского искусства. Основной труд К-— «Наставление в ораторском искусстве» в 12 книгах. К. уделяет также внимание воспитанию будущего оратора.

Классификации я — распределение -предметов, явлений и понятий по классам в зависимости от их общих признаков (отнесение к роду, виду, отделу и т. д.).

Клей, Генри (1777—1852) — североамериканский политический деятель, выдающийся оратор, выступал сторонником протекционизма и противником рабства; всегда стремился к компромиссу; его прозвище — «великий миротворец». Взгляды на него противоречивы: одни считают хитрым интриганом и честолюбцем, другие считают осторожным и дальновидным политиком.

Клептомания — болезненное расстройство, характеризующееся навязчивым влечением к воровству.

Конституанта — Учредительное собрание.

КПП — Конгресс производственных профсоюзов США, построенный по производственному признаку. Об­разование КПП —свидетельство роста рабочего движения в США и усилении организованности пролетариата. Несмотря на репрессии в отношении руководства КПП, влияние прогрессивных профсоюзов все усиливается.

Крокетт, Дэвид (1786—1836)—американский колонист, член конгресса.

Кромвель, Оливер (1599—1658)—крупнейший деятель английской буржуазной революции XVII в., руководитель партии индепендентов, представлявший интересы средней торгово-промышленной буржуазии и обуржуазившегося среднего дворянства. Диктатура К. проложила дорогу к реставрации королевской династии Стюартов (1660).

Купер, Питер (1791 —1883) — американский промышленник и филантроп, основал Союз Купера в Нью-Йорке.

Лафайет, Мари Жозеф Поль (1757— 1834)—деятель французской буржуазной революции конца XVIII в. и революции 1830 г. Напуганный активностью масс, искал сближения с силами контрреволюции и замышлял использовать армию для подавления революции.

Бежал в Голландию после неудачной попытки обратить войска против революционного. Парижа.

В июльской революции 1830 г. способствовал сохранению монархии.

Лексика—совокупность слов, входящих в состав какого-либо языка, словарный состав языка.

Лексический — относящийся к словарю, к словам, словарный.

Ленд-лиз — закон, принятый в 1941 г. конгрессом США о передаче взаймы или в аренду вооружения, сырья, продовольствия и других товаров странам-союзницам во второй мировой войне.

Ли, Роберт Эдуард (1807—1870) — командующий армией южан-рабовладельцев во время Гражданской войны в США 1861 —1865 гг.

Реакционная американская историография прослав-ляет воинствующего рабовладельца и расиста Л. в ка­честве национального героя США.

Линкольн, Авраам (1809—1865) — выдающийся американский государственный деятель. В 1834— 1841 гг. — член законодательного собрания штата Иллинойс, в 1847—1849 гг. — член конгресса США, в дальнейшем с 1860 г.— президент США. Один из организаторов республиканской партии. Сторонник освобождения негров. Руководил Гражданской войной против рабовладельческих штатов.

Внешняя политика Л. была направлена на обеспечение условий для успешного завершения войны против мятежников и предотвращения вмешательства иностранных государств. Л. стремился к установлению дружест­венных отношений с Россией.

Коммунистическая партия и все прогрессивные силы США используют лучшие традиции Л. в своей борьбе за демократию, против реакционной политики американских правящих кругов.

Упоминаемая в тексте и приведенная полностью в приложении III речь Л. сказана им на поле сражения с южанами под городом Геттисбургом, где южанам было нанесено поражение. Речь сказана 19 ноября 1863 г. на церемонии посвящения места сражения под кладбище павших в бою.

Локк, Джон (1632—1704) — видный английский философ, разработавший сенсуалистическую теорию познания, признающую ощущения единственным источником знания и опровергающую теорию врожденных идей. Философия Л. была использована представителями как материалистической, так и идеалистической философии.

Лоуэлл, Джемс Рассел (1819—1891) — американский поэт и критик. Вошел в историю литературы как сторонник аболиционистов, выступавший против рабства негров и захватнической войны Америки в Мексике.

«Майфлауэр» — название корабля, на котором в 1620 г. прибыли в Америку первые английские переселенцы.

Мак-Кинли, Уильям (1843—1901) — американский реакционный политический деятель, президент США в 1897 — 1901 гг. Один из главных зачинщиков испано-американской войны 1898 г. Правительство М.-К. жестоко подавило освободительное движение на Филиппинах. В 1900 г. оно приняло участие в подавлении народного восстания в Китае.

В 1901 г. М.-К. убит анархистом.

Мак-Клеллан, Джордж Бринтон (1826— 1885) — американский генерал, реакционер, главнокомандующий армией северян в 1861 —1862 гг. во время Гражданской войны в США 1861 —1865 гг. Связанный с рабовладельцами Юга, тормозил развертывание операций против южан.

Маколей, Томас Бабингтон (1800—1859) — английский буржуазный историк, публицист и политический деятель. Выступал против чартистов. Автор «Истории Англии от восшествия на престол Якова II», написанной ярким литературным языком.

Манн, Хорас (1796—1859)—американский прогрессивный педагог и общественный деятель, член конгресса США. М. был последовательным сторонником освобождения негров, расширения женского образования, расширения сети начальных школ.

Мариджуана — растение, содержащее наркотические вещества.

Метонимия—оборот речи (троп), замена одного слова другим на основании смежности двух понятий («лес поет» вместо «птицы поют в лесу»).

Милль, Джон Стюарт (1806—1873) — английский буржуазный философ, логик и экономист. Философские взгляды М. сложились под влиянием субъективно-идеалистического сенсуализма Дж. Беркли, агностицизма Д. Юма, ассоциативной психологии Джемса Милля и утилитаризма Бентама.

Модуляция (музыка и риторика)—переход из одной тональности в другую, перемена строя.

Найтимгал, Флоренс (1820—1910)—английская сестра милосердия, которая во время Крымской войны ввела ряд санитарно-медицинских мероприятий в английской армии.

Наполеон I (Наполеон Бонапарт) (1769— 1821) —выдающийся французский полководец, буржуазный политический деятель, первый консул Французской республики (1799—1804), французский император (1804—1814 и 1815).

Новая Англия — северо-восточная часть США, включает штаты Массачусетс, Коннектикут, Род-Айленд, Мэн, Нью-Хемпшир и Вермонт. Н. А. играла ведущую роль в освободительной войне 13 английских колоний в Северной Америке за свою независимость в 1775—1883 гг.

Новый курс — ряд реформ, проведенных президентом США Ф. Д. Рузвельтом и представлявших собой попытку преодолеть последствия экономического кризиса, укрепить капиталистическую систему путем усиления государственного капитализма.

Отцы-пилигримы — первые английские колонисты, высадившиеся с корабля «Майфлауэр» в Плимуте—первом поселении в Новой Англии — в 1620 г.

Пайль, Эрни (ум. в 1944 г.)—американский журналист, военный корреспондент во вторую мировую войну, писатель. Погиб во время операций на о. Окинава.

Патрик, Генри (1736—1799)—американский патриот и оратор; губернатор штата Виргиния.

Пеллагра — заболевание, вызываемое недостатком некоторых витаминов в питании.

Пеннель, Джозеф (1860—1926)—американский график-офортист и литограф.

Персонификация — олицетворение, представление отвлеченного понятия в человеческом образе.

Пинта равна 0,56 литра.

Пипс, Самуэль (1633—1703) — английский мемуарист; описал нравы при дворе Карла II.

Платон (427—347 гг. до н. э.) — древнегреческий философ-идеалист, идеолог рабовладельческой аристо кратии. П. исходил из признания рабовладельческого строя в качестве необходимой основы современного общества. К. Маркс показал, что идеальное государство П., основанное на разделении труда, в котором П. видел основной принцип строения государства, «представляет собой лишь афинскую идеализацию египетского кастового общества» (К. Маркс, Капитал, т. I, 1953, стр. 375).

Полк, Джемс (1795—1849)—политический деятель США, президент в 1845—1849 гг. Активно способствовал развязыванию захватнической войны США против Мексики.

Поллианна — девушка, неисправимая оптимистка, героиня повестей писательницы Элеоноры Ходжмен Портер (1868—1920).

Полоний — действующее лицо в трагедии Шекспира «Гамлет» (также — Лаэрт).

Поп, Александр (1688—1744)—английский поэт, представитель просветительного классицизма.

Популисты, партия популистов — фермерская партия в США, существовавшая в конце XIX в. К 1900 г. партия П., разнородная по своему составу, лишенная революционного пролетарского руководства, распалась.

Предикат — логическое сказуемое, то, что в суждении высказывается о предмете суждения.

Проктор (прокторат) — инспектор (инспектура) в учебном заведении.

Промышленный переворот — переход от мануфактурной стадии капитализма с ее ручной техникой к фабричной системе капиталистического производства, опирающейся на машинную технику. П. п. вызвал ломку существовавших экономических отношений и повлек за собой важные социально-экономические последствия. Главным было утверждение капитализма как общественно-экономической формации. Как писали К. Маркс и Ф. Энгельс в «Манифесте Коммунистической партии» (1848), буржуазии за сто лет своего господства удалось создать такие производительные силы, которые превзошли все то, что было достигнуто человечеством за все предшествующие века исторического развития. Вслед за Англией машинное производство стало распространяться в других странах Европы и в Америке.

Пуритане — сторонники кальвинизма в Англии и Шотландии в XVI—XVII вв. Проповедовали своеобразный буржуазный аскетизм, строгую, деловую жизнь, бережливость, выступали против роскоши и вообще блюли строгую мораль.

Райт, Франк Ллойд (род. 1869) — американский архитектор.

Референдум — выявление мнения путем всенародного опроса.

Риторика — теория красноречия, наука об ораторском искусстве.

Роджерс, Уилл (1879—1935) — американский актер.

Ротарианцы — члены Ротарианского клуба, являющегося ответвлением Международной ассоциации клубов, посвятивших себя общественному служению.

Рузвельт, Франклин Делано (1882— 1945)—выдающийся государственный деятель США, президент в 1933—1945 гг. Принадлежал к демократической партии. Став президентом, Р. провел ряд реформ (так называемый Новый курс), безуспешно стараясь преодолеть последствия экономического кризиса. В 1933 г. правительство Р. установило дипломатические отношения с СССР. После начала второй мировой войны выступил с поддержкой Англии и Франции. Предложил Советскому Союзу помощь и сотрудничество в войне с гитлеровской Германией. И июня 1942 г. было подписано советско-американское соглашение о принципах взаимопомощи в ведении войны против агрессии. Р. был сторонником сохранения и укрепления сотрудничества между СССР и США в послевоенный период, видя в этом условие сохранения всеобщего мира.

Селлерс, Рой Вуд (род. 1880) — американский прогрессивный философ. Исходит из первичности материального мира и вторичности сознания. Противник прагматизма.

Сенека, Луций Анней (род. между 6 и 3 гг. до н. э. — ум. в 65 г. н. э.) — римский философ, политический деятель, писатель, один из крупнейших представителей римского стоицизма.

Сиддонс, Сарра (1755—1831)—выдающаяся английская актриса. Творчество С. связано с возрождением классицизма на английской сцене. Ее игра отличалась приподнятостью и величавостью. С наибольшим успехом выступала в трагедиях Шекспира.

Синекдоха — вид метонимии (см.), стилистический оборот, состоящий в употреблении большего вместо меньшего, полного вместо части, общего вместо частности («защита требует оправдания подсудимого» и т. д.).

Система чести — выполнение в американских школах учащимися письменных работ без надзора пре­подавателей.

Слэнг — в английском языке слова или выражения, употребляемые людьми определенных профессий или классовых прослоек, например художников, моряков и т. д. Первичное значение — жаргон (преступников, про­фессиональных нищих и т. д.).

Сойеp, Том, мальчик — герой книги Марка Твена «Приключения Тома Сойера». Тетя Полли поручает Тому побелить забор. Это занятие кажется ему скучным. Он пускается на хитрость — начинает белить с таким увлечением, что проходящие мимо мальчишки становятся в очередь, чтобы за вручаемую Тому мзду (яблоко, подержанный змей, крыса на веревочке и т. п.) испытать удовольствие побелить забор. Забор побелен и даже в три слоя.

Сократ (ок. 469—399 до н. э.) —древнегреческий философ-идеалист. Выступил незадолго до начала Пело­поннесской войны в Афинах с изложением своего учения и вскоре собрал вокруг себя многочисленную группу учеников, большая часть которых была настроена враждебно к общественно-политическому укладу афинской демократии. С. был привлечен к суду по обвинению в совращении молодежи. По приговору суда в мае 399 г. С. выпил кубок яда.

Спенсер, Герберт (1820—1903) — английский философ-эволюционист.

Стивенсон, Адлай Юинг (1900) —лидер демократической партии в США.

Субъект (лог.)—мысль о предмете суждения в отличие от предиката суждения, то есть от мысли о признаках предмета суждения.

Тамерлан — искаженное европейское прозвище Тимура (1336—1405), среднеазиатский полководец и завоеватель.

Твен, Марк (псевдоним, настоящее имя Самюэль Ленгхорн Клеменс) (1835—1910)—великий американский писатель и публицист.

Термины (лог.) — элементы суждения; большой термин — предикат (сказуемое) заключения; малый термин — субъект (подлежащее) заключения; средний термин — элемент, присутствующий в обоих посылках и отсутствующий в заключении. Примечание автора о неправильной композиции имеет в виду нарушения правил составления силлогизма.

Термостат — прибор, регулирующий температуру.

Торо, Генри Давид (1817—1862)—американский писатель, публицист, философ. Последователь Эмерсона, Т. не ограничился романтической критикой буржуазного прогресса и резко осудил капиталистический строй США. В 50-х годах стал активным борцом за освобождение негров. Т. создал утопию в духе Ж. Ж. Руссо, идеализируя жизнь на лоне природы и натуральное хозяйство вдали от городской цивилизации.

Туесен-Лувертюр, Франсуа Доминик или Генри Доминик (1743—1803)—герой освободительной борьбы народа Гаити, руководитель восстания негров-рабов. В 1801 г. была провозглашена выработанная по поручению Т.-Л. конституция, в соответствии с которой подтверждалась отмена рабства. Войскам экспедиционного корпуса, посланного Наполеоном, удалось с помощью обмана заманить Т.-Л., который был отправлен во Францию, где и умер в заточении.

Вероломный захват Т.-Л. привел к усилению освободительной войны, в результате которой в 1804 г. была провозглашена независимость острова.

Тюдор, Елизавета (1533—1603) — английская королева (1558—1603), последняя из династии Тюдоров.

Уолпол, Хорас (или Горацио) (1717—1797) — английский писатель. Большой интерес представляют изданные посмертно дневники исторических событий.

Уэбстер, Даниэль (1782—1852) — американский государственный деятель, юрист, выдающийся оратор.

Федералисты в США—партия, существовавшая в XVIII—начале XIX вв. и выражавшая интересы крупной торговой буржуазии, землевладельцев Севера и части плантаторов Юга.

Фермопилы, фермопильская битва — героическая оборона греками в 480 г. до н. э. Фермопильского горного прохода против армии персидского царя Ксеркса.

Фигура — неожиданный оборот речи, усиливающий ее эмоциональную, выразительную сторону.

Филиппс, Уэнделл (1811 —1884)—прогрессивный политический деятель США, один из выдающихся руководителей революционного левого крыла аболиционистов, выступавших за освобождение негров. Выдающийся оратор. В 70-х годах примкнул к рабочему движению, выступал за создание самостоятельной рабочей партии, за 8-часовой рабочий день и т. д. Ф. Энгельс отметил, что Ф. «сделал больше чем кто-либо, за исключением Джона Брауна, для уничтожения рабства и проведения (гражданской) войны» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 27, стр. 123).

Фокион (род. около 402 г. — ум. в 318 до н. э.)— афинский полководец и государственный деятель. Провел ограничение демократии в Афинах и допустил захват Пирея македонцами, что вызвало оппозицию народного собрания. Был осужден на смерть.

Фолкнер, Уильям (1897)—видный американский писатель. Темы его романов — трагическая судьба искалеченного на войне солдата, обнищание и вырождение плантаторов Юга, пороки буржуазной цивилизации, дискриминация негров и т. д. В романе «Притча» (1954) Ф. выступает противником войны.

Форрест, Натан Редфорд (1821 —1877) — генерал армии Конфедерации в Гражданской войне США 1861 — 1865 гг.; начальник кавалерии.

Франклин, Вениамин (Бенджамин) (1706— 1790)—выдающийся американский политический деятель и дипломат, буржуазный демократ, крупный ученый; один из родоначальников демократической культуры американского народа.

Фут равен около 30,5 сантиметра.

Холмс, Оливер Уэнделл (1841 — 1935) — юрист, преподаватель права, помощник председателя Верховного суда США с 1902 по 1932 г.

Хустон, Сэм (1793—1863) — американский государственный деятель и генерал, боровшийся за независимость Техаса.

Цезарь, Гай Юлий (100—44 до н. э.) — один из крупнейших государственных деятелей, полководцев, писателей и ораторов Древнего Рима.

Цент—американская мелкая монета (0,01 доллара).

Честертон, Джильберт Кит (1874)—английский журналист, автор полемических статей против эстетствующих декадентов 90-х годов. Выступал против олигархии монополистического капитала, колониального грабежа и т. д. Писал романы.

Эмбарго — 1) запрещение государственной властью вывоза из какой-либо страны или ввоза в какую-либо страну золотой валюты, товаров, ценностей, военного снаряжения и т. д., принадлежащих иностранному государству; 2) запрещение захода в порты своей страны судов, принадлежащих другим странам, или выхода из портов своих судов или судов других стран.

Эмерсон, Ролф Уолдо (1803—1882)—американский критик, эссеист, поэт. Мировоззрение Э.— механическое смешение кантианства, платонизма и учения Карлейля о «героях». Поверхностная пышность стиля и блеск разбросанных, случайных, порой довольно острых афоризмов создали Э. славу глубокого и труднопостигаемого философа.

Эмпайр стэйт бильдинг — высотное здание в Нью-Йорке.

Энтомология — отдел зоологии, изучающий насекомых.

Эссекс, Роберт Девере, граф (1567— 1601) —фаворит королевы Елизаветы; казнен.

Ярд равен 91 сантиметру.