Петр Бавин
ЛАМЕННЭ
Ист.: сайт автора, 2001 г., http://nadya.program.ru/sience/petrref/lamenne.htm
См. также справку
Меня о Л. как библеисте.
XVIII век сделал многое для того, чтобы "освободить" сознание и
повседневную практику рядового европейца от оков религиозной морали
и постоянства внутреннего стержня христианской веры. Как писал Поль
Азар, "XVIII век не удовлетворился Реформацией. Он хотел уничтожить
Крест, хотел стереть идею коммуникации Бога и человека, разрушить
религиозную концепцию жизни".
Появление новых социальных и политических реалий требовало идеологического
обоснования позиций не только от сторонников нового порядка, но
и от их противников. Очевидно, что для вторых простая апелляция
к "благословенному прошлому" не могла быть полностью удовлетворительной.
Католический мир Европы связывал свои надежды на возрождение утраченных
ценностей не только с внутренним миром каждого человека, но и с
политическим весом Римской церкви и "правоверных" монархов – Бурбонов
и Габсбургов. Свидетельством полного поражения католического мира
на политической арене стал Венский конгресс 1815 года, где три "еретика"
– православный Александр I, протестант Фридрих Вильгельм III и англиканин
лорд Кастльри – навязали свою волю остальной Европе.
Религиозная обстановка в самой Франции с приходом Бурбонов не спешила меняться
в лучшую сторону. Процесс "рехристианизации" образования продвигался крайне
медленно, несмотря на многочисленные декларации Людовика XVIII, Карла X и их
министров, а в 1828 году и немногие успехи в этой области были, по сути, сведены
на нет с запретом на деятельность иезуитов во Франции. По мнению авторов "Религиозной
истории современной Франции", эмигранты, вернувшиеся в 1815 году, на словах
поддерживали веру, но не очень торопились в церковь. В этих условиях сочинения
признанных столпов религиозной политической мысли Луи де Бональда и Жозефа де
Местра встречали успех
среди элиты, но не могли способствовать привлечению равнодушных французов. Именно
равнодушие казалось многим ключевым злом, которое предстояло побороть Церкви
на пути к Возрождению, и одним из первых шагов на этом пути стало издание в
1817 году первого тома "Опыта о безразличии в отношении религии" Фелисите де
Ламеннэ. Тираж первого тома неоднократно допечатывался, а всего за первый год
было продано 18 тыс. экземпляров.
Каков же был путь уже немолодого автора к такому успеху? Фелисите
де Ла Меннэ родился в 1782 году в Бретани, неподалеку от города
Сен-Мало, давшего Франции не менее знаменитого религиозного и политического
деятеля той же эпохи – виконта де Шатобриана. Отец, крупный судовладелец
Пьер Робер, был возведен во дворянство лишь в 1788 году. Мать умерла,
когда маленькому Фели было всего пять лет. Впоследствии ученые часто
обращались к этому печальному событию в поисках глубинных причин
как замкнутого и истеричного характера философа, так и резких поворотов
его судьбы. А. Рюба дю Мерак проводит прямые параллели во фрейдистском
духе между отношениями Ламеннэ с Церковью – духовной матерью, -
и комплексом утраты матери в раннем детстве. Отец мало занимался
воспитанием сына, а на разных этапах наибольшее влияние на него
оказывали дядя Франсуа де Содрэ, аббат Карнэ и старший брат Жан-Мари.
Этот период жизни Фелисите в значительной степени покрыт мраком.
Одни исследователи утверждают, что его образование было религиозно
ориентированным, хотя он и "страдал от отсуствия постоянной религиозной
направляющей", другие, подчеркивают классическую составляющую, упоминая,
что к 13 годам Ламеннэ уже переводил Горация и Тацита и прочитал
Руссо. Но собственно этим, да перечислением нескольких религиозных
заведений, которые он сменил, и ограничивается информация о жизни
Ламеннэ до 1817 года. Даже принципиальная дата первого причастия
вызывает у историков сомнения. Долгое время считалось, что Фелисите
принял причастие лишь в 1804 году, в тот день, когда его старший
брат стал священником. Лишь в трудах крупнейшего исследователя жизни
и творчества Ламеннэ Луи ле Гийу доказывается, что 1804 год – это
лишь официальная дата, а на самом деле, церемония первого причастия
имела место десятью годами раньше, но по понятным причинам не могла
быть тогда афиширована. Дальнейший жизненный путь Фелисите определялся
как влиянием старшего брата, так и общей атмосферой провинции, где
прошли его детство и юность. Бретань всегда славилась религиозностью
жителей, и престиж священников здесь был исключительно высок. Жан
Булье характеризовал отношение к священникам в Бретани как "боязливое
почитание". В этих условиях процесс религиозного просвещения народа
наиболее естественно вести с амвона, поэтому принятие священнического
сана выглядело естественным шагом начинающего мыслителя. К этому
моменту – 1816 год – Ламеннэ был автором двух работ, посвященных
взаимодействию Церкви и государства во Франции: "Размышления о положении
французской Церкви в XVIII веке", и "Традиция института епископов
во Франции". Эти труды не были известны широкому кругу, и для более
широкого распространения своих идей автору, очевидно, требовалось
некое институциональное подкрепление. Многие исследователи задавались
вопросом, насколько осознанным и продуманным был этот шаг. Жан Булье
полагал, что уже "с первого дня он осознал, какую непоправимую ошибку
он совершил". Одна из работ, посвященных Ламеннэ, так и называется
"Священник вопреки самому себе". Мне видится, что такая постановка
вопроса несправедлива по отношению к мыслителю. Критикуя уже в своих
первых трудах французскую Церковь за ее подчиненное по отношению
к государству положение, Ламеннэ справедливо утверждал, что только
действием можно восстановить свободу церкви. Увидев в тексте Хартии
1814 года долгожданное обещание свободы религии от государства,
он поспешил в ряды духовенства, дабы реализовать те возможности,
которые такая свобода предоставит. С другой стороны, нельзя исключать
и того, что он чувствовал себя вправе апеллировать к верховным иерархам
католической Церкви находясь в лоне этой Церкви не только духовно,
но и институционально. С подобными ожиданиями Ламеннэ издает в 1817
году первый том "Опыта...".
Характерно, что первый том был посвящен не столько изложению собственных
идей автора, сколько развернутой критике протестантизма, Просвещения,
греческой философии. В это время протестантизм, деизм и атеизм стояли
для него на одной доске. Протестант, верующий в Христа, ничем не
лучше деиста, потому что так же, как и он, не принимает в истинном
виде главное доказательство истинности христианства – Божественное
откровение. Если деист считает, что Откровения не было вообще, а
религия покоится на авторитете человека, то протестант, принимая
Откровение, допускает возможность обсуждения его человеком, позволяет
брать из Откровения лишь часть и, таким образом, отказывает Богу
в высшем разуме. По мнению Ламеннэ, и протестанты, и деисты претендовали
на изменение веры христианской вселенной через провозглашение торжества
индивидуального разума и отрицание символов божественной власти.
Греков, а вслед за ними и просветителей, Ламеннэ критиковал за претензию
на всепроникновение разума. В письме Жозефу де Местру он предлагал
действовать следующим образом: "Как только разум провозгласил себя
сувереном, необходимо идти прямо к нему, схватить его на троне и
вынудить под угрозой смертной казни пасть ниц перед Божьим разумом".
Не стоит искать за подобными агрессивными намерениями дремучую борьбу
против возможностей человеческого разума в принципе. В данном случае
речь идет о неспособности разумного постижения религии благодаря
природе самого христианства. В вопросе происхождения и истории религии
взгляды Ламеннэ "удивительным" образом соприкасаются с воззрениями
Вольтера. Ламеннэ полагает, что вера является тем, что Аристотель
называл "koine aisthesis" – общее чувство ("sens commun), внеположенное
над органами чувств и остальными пятью чувствами. Христианство,
всегда являлось религией "sens commun". Дело в том, что по мнению
Ламеннэ, ни христианство, ни ветхозаветная религия не являлись чем-то
новым. Откровение Моисея, а вслед за ним и откровение Христа, служили
продолжением примордиальной традиции, традицией веры как "sens commun",
заложенной в человка изначально. В этой единой религии, основы которой
лежат вне времени, можно увидеть корреляции с идеей Вольтера о "Dieu
naturel" – естественном Боге, едином для всего человечества. Вневременная
традиция христианства дает Ламеннэ основания, отказывать Разуму
в способности понять, осознать и оспорить "вечную религию". Ламеннэ
считает, что он устраняет саму интенцию спора вокруг христианства,
утверждая, что адептом идеи "sens commun" является все человечество.
"В христианстве нет ни одной истины, которую нельзя было найти у
всех народов. Но лишь христианство точно представляет первые истины,
данные Богом в откровении первому человеку", - пишет он в "Защите
Опыта…", приложении к четвертой части труда, где разъясняются основные
сложности учения и показываются пути и методы, которыми его надо
защищать в спорах.
Вневременной, примордиальный характер единой, всеобщей веры – la
foi commune – предопределяет и положение религии относительно общества.
Общество является естественным, "необходимым" состоянием человечества,
а основой общества, обязательным условием его возникновения является
нечто высшее, чем простые человеческие отношения. "Никакой порядок
не был бы возможен, если бы прежде люди не были бы связаны нитями
уже существовавшими в обществе, другими словами, общими верованиями
– "croyances communes", осознанными как понятие долга", - писал
Ламеннэ в работе "О движении Революции и о войне против Церкви"
1829 года. Собственно ранее Ламеннэ вообще сводил все общество к
некой религиозной организации. В 1819 году в статье в "Консерватер"
Ламеннэ писал, что "Гражданское общество существует только потому,
что, прежде всего, оно есть общество религиозное. (…) Религия не
просто необходима обществу, она есть само общество". Происхождению
и сущностной основе общества соответствует и природа власти. "Всякая
законная власть исходит от Бога – вечного принципа порядка и верховной
власти над обществом разумных существ. Вне его я вижу лишь произвольную
власть, деградирующую империю. (…) Я вижу лишь рабов и тиранов".
Популярность работы, важной составляющей которой был блестящий,
скорее проповеднический, чем философствующий стиль, и шумный успех
в салонах, где Ламеннэ окрестили "новым Паскалем", несомненно способствовали
тому, что теоретические и относительно вневременные положения "Опыта…"
начали применяться к конкретной политической практике. Ламеннэ активно
сотрудничает с периодической печатью, в первую очередь с "Консерватер".
Однако на этом этапе можно говорить о лояльности Ламеннэ обеим властям
– и Бурбонам, и Риму.
С середины 1820-х годов Ламеннэ разворачивает активную практическую
деятельность по пропаганде своих идей, изложенных в "Опыте...".
В это время взоры французских консервативных мыслителей были направлены
в основном за пределы Франции. Шатобриан стремится на конгресс Священного
союза в Верону, чтобы обеспечить восстановление полноправия Франции
как европейской державы. Во многом благодаря его убежденности и
пламенным речам Франция получает "мандат" на восстановление королевской
власти в Испании, который она с успехом реализует годом позже. Ламеннэ
было тем легче применить свои теоретические постулаты к конкретной
политической реальности, что настоящая обстановка в Европе этому
способствовала. Идея единой истинной веры была переведена в плоскость
борьбы за права европейских католиков. Характерно, что идея общества,
основанного на истинной вере, была подменена идеей национального
общества. В двадцатые годы XIX века в Европе сразу несколько наций,
исповедующих католичество, оказались в роли религиозного меньшинства
в своих странах. Речь идет, прежде всего, о бельгийцах, поляках
и ирландцах. Ламеннэ выступает за то, чтобы Римский престол взял
их всех под свою защиту. Именно с этого момента одним из ключевых
понятий в риторике Ламеннэ становится слово "свобода". Оно понимается
прежде всего, как свобода народа, исповедующго истинную веру, от
неверного, а потому деспотического правителя. Нидерландский, русский
и английский короли являются деспотами не по политическим действиям,
а по своей еретической природе. Как раз в это время (осень-зима
1823 года) в Риме вступает на престол новый Папа Лев XII, и Ламеннэ
видит в этом повод посетить столь интересовавшую его Италию.
В 1824 году он совершает первую поездку к Папе Льву XII, где выступает
скорее как верный член паствы, чем как популярный религиозный мыслитель.
Он ждет реакции Папы на идеи укрепления позиций Церкви в Европе.
Но, получив формальное одобрение, Ламеннэ не видит никаких действий
со стороны престола. Ламеннэ охватывает ощущение вакуума действия,
который не способны заполнить те, кого к этому обязывает положение.
Об идеологической обстановке эпохи Реставрации он пишет так: "Существовало
столь необычайное (prodigieux) движение идей среди молчания тех,
кому было установлено говорить. В этом обширном море каждая волна
имела свой полюс; хозяин же океана одиноко молчал в своем гроте".
Эти слова в равной мере можно отнести как к Карлу X, так и к Папе
Льву XII. С этого времени волна Ламеннэ обретает устойчиво актуализированный
голос, апеллирующий не только к религиозным чувствам, но и к политической
активности.
"Распространение идей Ламеннэ в Европе в 30-е годы XIX века".
Приобретя статус самого активного и, во многом, радикального деятеля
французской церкви, Ламеннэ добивается права институализировать
свой пропагандистский порыв. На рубеже 1828-29 годов он получает
разрешение Папы на основание "Конгрегации Святого Петра" у себя
на родине - в Лашенэ и Малеструа. Конгрегация Святого Петра, по
своей сути, была не столько религиозной организацией, сколько образовательной.
К Ламеннэ приехали его ученики и ближайшие сторонники: Монталамбер,
Жербэ, Рио и другие, которые одновременно и слушали Учителя, и готовились
нести его идеи "массам" – нескольким десяткам слушателей созданного
под эгидой Конгрегации учебного миссионерского центра. Во второй
половине 20-х годов было предпринято несколько попыток организации
подобных миссионерских центров на окраинах Франции, но, зачастую,
это были временные экспедиции, совершавшиеся членами Конгрегации
– религиозной организации созданной во Франции в 1801 году Ф. Дельпюи
и получившей большое влияние в окружении Карла X. Достаточно сказать,
что членами Конгрегации были все три воспитателя наследника престола,
герцога Бордосского. Деятельность "большой" Конгрегации носила подчеркнуто
политический характер, что вызывало активное неприятие у либеральной
части элиты. "Они относятся к своему народу, как к варварам", -
писала графиня де Буань по поводу миссионерских акций Конгрегации
на юге и востоке страны. Ламеннэ и его "Конгрегация Святого Петра"
напротив – демонстративно отстранилась от власти, не покидая пределов
Сен-Мало и Лашенэ, и проповедуя свое учение исключительно среди
сторонников и добровольных слушателей. Видимое "анахоретство", однако,
не помешало Ламеннэ и его сподвижникам приобрести такое влияние
в церковных кругах, что Жан Булье счел возможных охарактеризовать
ситуацию 1829-30 годов, как "диктатура в Церкви". В реальности можно
было говорить о начале формирования школы Ламеннэ. Философской основой
Конгрегации служили базовые идеи, изложенные в "Опыте…", но реальная
цель представлялась основателям, братьям Ламеннэ, более приземленно:
поднять уровень образования религиозных преподавателей, которые
и должны были взять на себя труд "правильного" просвещения нации
в не зависимых от государства учебных заведениях. С этой целью 80
ученикам школы в Малеструа преподавались все базовые предметы от
богословия до химии. Образованные священники должны были также способствовать
идее объединения католического мира, и с этой целью в школе велось
преподавание не менее десяти языков, шесть из которых преподавал
сам Ламеннэ. Но более всего, судя по воспоминаниям Монталамбера,
созданию школы способствовала та идея обновления Церкви, превращения
католичества во внегосударственную просветительскую силу, которой
Ламеннэ заражал своих слушателей.
В конце двадцатых годов выступления Ламеннэ обретают все более
публицистический характер. Эффектный стиль и резкость, бескомпромиссность
оценок привлекали читателей, заставляя верить даже не столько букве,
сколько духу его работ. Уже упоминавшаяся книга 1829 года "О прогрессе
Революции…" начинается со следующего заявления: "Сейчас каждый видит,
что Франция и Европа движутся по пути к новым революциям". Ламеннэ
решает, что существующий, несмотря на все призывы, вакуум действия
необходимо заполнять самому, и на публику выносятся конкретные требования
весьма революционного свойства. "Мы требуем для Католической Церкви
свободы, обещанной в Хартии всем религиям. (…) Двадцать пять миллионов
католиков имеют право (…) не соглашаться с тем, что из них делают
народ рабов", и далее: "Мы требуем свободы совести, свободы печати
и образования". Сама постановка вопроса о предоставлении католической
Церкви свободы во Франции была достаточно оригинальной. Казалось,
Бурбоны делали все для восстановления церкви в ее правах, прежде
всего в моральном плане. И пышная коронация Карла Х в Реймсе в 1825
году, и создание единого министерства Церкви и Образования во главе
с магистром Фрейсину должны были подчеркнуть внимание помазанника
Божьего к Духовной наставнице. Однако, все это не помешало Ламеннэ
разочароваться в Бурбонах, и укрепиться в мыслях о неизбежной порочности
власти, не подчиняющейся власти церковной. На примере Бурбонов,
он убеждается, что "галликанизм освобождает суверена от внешних
обязанностей и равным образом ведет к деспотизму".
После Июльской Революции 1830 года меннэзизм получает свою платформу
– журнал "L’Avenir". Девизом журнала становятся слова "Бог и свобода",
а основной линией – борьба за отделение Церкви от государства, поддержка
католиков по всей Европе и поиск единомышленников. Наибольшие надежды
в философском плане Ламеннэ возлагал на Германию. Еще в рамках учебы
в Малеструа Ламеннэ призывал своих учеников учить немецкий, потому
что видел в этом языке еще не освоенные богатства. Ламеннэ видел
в германских землях то движение, которое он хотел бы начать и во
Франции. Характерно, что на данном этапе он уже не делает таких
принципиальных различий между католиками и протестантами. По крайней
мере, в его оценке произведений Новалиса факт "неправильной" веры
значительной роли не играет. Монталамбер, ближайший ученик Ламеннэ,
вообще считал, что гений Новалиса истинно католический и что он
вел к тем целям, к которым должно вести католичество. Многие идеи
"L’Avenir", и прежде всего идею об отделении Церкви от государства
поддержали баварские мыслители Деллингер и Баадер. Журнал все больше
места уделял социальным проблемам: неравенсту, бедности, рабству
простого народа. Ламеннэ видел в социальных проблемах источник нравственного
несовершенства. Ламеннэ искал активных контактов с немецкими мыслителями,
и с этой целью он предпринимает поездку в августе 1832 года в Германию,
взяв с собой несколько своих сторонников: Лакордэра, Монталамбера,
Рио. Ламеннэ провел несколько бесед, его торжественно приняли в
Мюнхене, но настоящего диалога не получилось. Восстановить содержание
бесед можно только по воспоминаниям друзей Ламеннэ, которые служили
на них переводчиками, так как сам мыслитель так и не овладел немецким
в достаточной степени. Сам Ламеннэ очевидно был недоволен ходом
и результатом бесед, поэтому предпочел не возвращаться к этой теме,
но по косвенным источникам мы можем восстановить, что с Баадером
они совпали только в социальных вопросах, а спор с Шеллингом, судя
по отчету Рио, закончился победой Ламеннэ. Он "вынудил" собеседника
признать основные положения своего учения: существуют "изначальные
факты", независимые от спекуляций; эти факты суть события, описанные
в Священных книгах; это учение стоит выше человеческих дискуссий
и не зависимо от них. Ламеннэ запретил Рио публиковать отчет о беседе
до смерти Шеллинга, и судя по всему, разочаровался в немецких мыслителях.
Скорее всего, он надеялся получить у них поддержку идей свободы
и прогресса, которые он все активней отстаивал в это время.
Параллельно с журналом Ламеннэ организовал "Агентство по защите
религиозной свободы". Программа этого общества уже не имела ничего
общего собственно с философией, а имела конкретную социальную направленность:
защита свободы церкви, поддержка католических учебных заведений.
Здесь же впервые формулируется политическая программа Ламеннэ, положения
которой он будет отстаивать вплоть до 1848 года, когда они составят
основу конституционного проекта, предложенного им в Конституционную
комиссию: всеобщее избирательное право, выборность местной власти,
децентрализация. Сочетание идей обновления католической Церкви с
активной социальной позицией приводит к необычайному росту популярности
Ламеннэ, особенно за границей. К влиянию Ламеннэ на революцию 1830
года в Бельгии мы вернемся чуть ниже, а пока можно сказать, что
Лашенэ стало местом притяжения европейской творческой элиты. Сюда
приезжает Лист, летом 1833 года два месяца они проводят в Лашенэ
вместе с Мицкевичем, идет интенсивная переписка с видным деятелем
итальянским политическим деятелем Джузеппе Мадзини. В этот период
времени Ламеннэ оказывает значительное влияние на французских романтиков.
В Лашенэ приезжает Сент-Бев, который пройдя через увлечение XVIII
веком, испытал потребность вернуться в католичество. Они встретились
в 1831 году и очень хорошо поняли друг друга. С 1833 года произошло
некоторое отдаление, на причинах которого я остановлюсь чуть позже,
но и после этого они воздавали должное произведениям друг друга.
Однако наибольшее влияние среди романтиков он, судя по всему, оказал
на Виктора Гюго. Это относилось как к политическим воззрениям писателя,
так и к пониманию религии. Еще в 1819 году Гюго опубликовал восторженную
статью по прочтении первого тома "Опыта…", и в дальнейшем дрейф
политических воззрений Гюго проходил во многом параллельно росту
демократических тенденций у Ламеннэ. Как пишет Мишель Гайстдорфер:
"Ламеннэ и Гюго были созданы, чтобы понимать друг друга интеллектуально
и политически".
В начале 30-х годов в Париже начинает выходить сразу несколько
журналов, поддерживающих в той или иной степени идеи меннэзизма.
Луи де Карне и Эдмон Казалес открывают "Revue europeenne". Журнал
был изначально нацелен на обсуждение политических проблем, и самое
значительное внимание в нем уделялось формулировке идей христианского
либерализма как политического течения. Приговаривая режим Июльской
Монархии к скорой гибели вслед за Реставрацией по причине недостаточности
проводимых реформ, Луи де Карне тем не менее писал: "Свобода не
есть забвение всех обязанностей. Именно поэтому христианский либерализм
есть единственно верный". Рене Ремон выделяет четыре основные черты
либерального католицизма: упор на примирение; философия длительности;
концепция знания; отказ от положения, будто Вера может утвердиться
только за счет положения разума. Жан Лебрен в связи с этим отмечает,
что при общем совпадении этих идей с идеями Ламеннэ в них недоставало
социального момента столь важного для философа в эти годы. В июле
1830 года был основан журнал "Анналы христианской философии". Его
основатель Огюстен Боннетти не принадлежал к числу лидеров меннэзийского
движения, но на мой взгляд он уловил наиболее продуктивную часть
идеи Ламеннэ. В программной редакторской статье в первом номере
журнала, он обозначил себя как "примиритель между наукой Бога и
наукой нашего века", а целью журнала провозгласил "знакомить со
всеми доказательствами и открытиями, которыми современные науки,
(далее идет перечисление наук от истории до химии и юриспруденции
- П.Б.) укрепляют христианство". Предпринималось еще несколько попыток
основать журалы, проповедующие идеалы меннэзизма, но все они так
или иначе (кроме "Анналов…", доживших благодаря своей нейтральности
до конца века) закрылись после 1834 года. А главный рупор движения
– "L’Avenir" был закрыт самим Ламеннэ уже в 1832 году. Формально
причиной закрытия последнего послужили изменения в законе о печати,
которые предполагали внесение денежного залога в сумме, которая
оказалась неподъемной для издателя, но на самом деле свертывание
активности сторонников Ламеннэ происходило на фоне его конфликта
с папским престолом.
1830 год был, как известно, годом революций и национальных восстаний
в Европе. Традиционно польское, бельгийское движения характеризуют
как движения национально-освободительные, но для Ламеннэ главной
составляющей этих процессов была борьба истиных католиков против
еретиков, а потому деспотических правителей. "L’Avenir" активно
поддерживал революцию 1830 года в Бельгии: "Мы аплодировали восстанию
в Бельгии и Польше, и мы радуемся им всей душой", - писал Ламеннэ
в редакционной статье 15 декабря. А еще за год до этого он предсказывал
восстание бельгийцев. Он оправдывал их выступление против законного
правителя тем, что "Они могут избежать раскола, только противопоставив
одиозной и трусливой тирании неписаные права христианских наций".
Роль Ламеннэ, его идей, и его статей, в Бельгийской революции 1830
года все это время продолжает оставаться предметом спора. Но даже
те исследователи ХХ века, кто пытается доказать преимущественное
наличие бельгийских корней в движении за освобождение Бельгии, все
равно признают, что "его (Ламеннэ- П.Б.) слово, особенно после публикации
в "Avenir" имело неоспоримую силу. Сила слов и призывов если не
создала, то способствовала климату, царившему среди католиков Национального
Конгресса". Очевидно, что пропаганда права на восстание, республиканского
строя, настойчиво звучавшие в статьях Ламеннэ 1829-1830 годов, не
были откровением для тех деятелей в Бельгии, кто готовил Революцию.
Однако обоснование этих идей с точки зрения сущности христианства
и его общественной роли дало почву для объединения католической
и либеральной партий, без которого эта Революция очевидным образом
бы не состоялась, по крайней мере, столь быстро и бескровно. Но
суть влияния идей Ламеннэ не ограничилась собственно революционным
действием. После революции его влияние даже усилилось, и нашло свое
главное отражение в тех конституциональных интенциях, котороые высказывались
в Национальном Конгрессе. В результате ни идея республики, ни однопалатный
парламент так и не нашли свое отражение в тексте, но "Конституция
Бельгии восприняла доктрины меннэзизма, отчасти их адаптировав,
в том, что касается монархии, отделения (Церкви от государства –
П.Б.), суверенитета народа и свободы образования". Бельгийцы и дальше
продолжали черпать идеи из журнала, основанного Ламеннэ. Как пишет
Алоис Симон, в Лувене начала выходить журнал "Статьи из Авенира",
а когда в середине 1832 года журнал закрыли, то у Ламеннэ были планы,
продолжить его издание в Бельгии. Идеи Ламеннэ активно восприняло
и бельгийское духовенство. Высшие иерархи бельгийской церкви активно
занимались преподаванием, прежде всего, философии, поэтому они с
интересом подхватили идею о свободе образования, которая в такой
трактовке звучала как свобода заниматься преподаванием для религиозных
деятелей. Подобное тесное взаимодействие не могло пройти мимо внимания
современников, прежде всего, наблюдавших за революцией папских представителей.
К сожалению, мне не удалось ознакомиться с донесениями папского
нунция Печчи, но сохранилась его более поздняя переписка с секретарем
престола, в которой он недвусмысленно заявляет: "Это Ламеннэ устроил
Бельгийскую революцию". Таким образом, можно заключить, что соединением
в своем учении "Бога и свободы" Ламеннэ способствовал объединению
оппозиционных бельгиских партий, а как пишет в заключении Магистр
Симон: "современная Бельгия – один из лучших примеров реализации
идей, отстаивавшихся Ламеннэ".
И все-таки, несмотря на такую "популярность" Ламеннэ не мог быть
удовлетворенным восприятием своих идей, не получив одобрения верховной
власти ¾ Папы Римского. В июле 1832
вместе с единомышленниками отправляется в Италию, где надеется получить
одобрение своей программы, а также действий восставших бельгийцев
и поляков со стороны Григория XVI. Не дождавшись ответа Папы, Ламеннэ
уезжает в Мюнхен, где на банкете узнает об издании энциклики "Mirari
vos". Не называя конкретных имен, Папа осудил политические искания
Ламеннэ, прежде всего идею отделения Церкви от государства. Однако,
очевидно, что куда больше чем энциклика, Ламеннэ разочаровало воспоследовавшее
ей "письмо к Польше", в котором Григорий XVI призывал поляков подчиниться
законному правителю – императору Николаю I. И если первой энциклике
Ламеннэ отчасти подчинился, свернув деятельность "Агентства по защите
религиозной свободы" и закрыв "L’Avenir", то спустя два года разрыв
произошел окончательный, и в дальнейшем он привел к отходу Ламеннэ
от многих догматов христианства.
30 апреля 1834 у издателя Рандюэля выходит анонимное произведение
"Слова верующего", которое за несколько недель расходится тиражом
100 тысяч экземпляров. В "cabinets de lecture" за ним выстраивается
очередь. Ни для кого не является секретом, кто автор этих зажигательных
строк, которые по форме отсылают с одной стороны к Библии, а с другой
– к произведениям Мицкевича "Дзяды", и "Книга польского пилигрима".
Основной пафос произведения заключается в аллегорическом противостоянии
Сатаны и народа. В роли народа выступают то сражающиеся поляки и
ирландцы, уподобляемые архангелу Михаилу, то некий абстрактный народ,
страдающий от тирании: "Все народы это одно тело, и если бьют в
одном месте, то дрожит все тело". Под Сатаной соответственно понимается
то конкретно Николай I, то некий абстрактный деспот: "Сатана король
этого мира, потому что он правит всеми, кто считает, что другие
созданы для него". Главное сатанинское орудие – покорение с помощью
силы, поэтому к сатанинским относятся столь поощряемые в традиционном
обществе ценности, как честь, верность и послушание, потому что
они помогают в создании армии. Ламеннэ в открытую объявляет, что
на протяжении человеческой истории короли были инструментом и сообщником
сатаны. Цель борьбы народа против тирана – естественно, свобода.
Причем это свобода не конституционная, не законодательная. Свобода
– это неотъемлемое право каждого человека, которое он должен прочувствовать
изнутри. А основой для этого чувства должна стать любовь к Богу.
Начиная с этой работы мы видим, как вера для Ламеннэ отделяется
от Церкви, а верховные иерархи католической Церкви приравниваются
к правителям светским. Он выступает против насилия в вопросе обращения
верующих: "Когда другие, пусть и ошибаясь в своей вере, требуют
этого священного права (свободы – П.Б.), уважайте ее в них, как
вы просили язычников, уважать ее в вас". "Слова верующего" имели
огромный резонанся не только во Франции, но и за ее пределами. Как
замечает венгерский исследователь Имре Ревеш, "с конца 30-х годов
вплоть до нашей революции и войны за независимость (1867 год – П.Б.)
ни один политик, священник или прогрессивный писатель, начиная с
Петефи, не избежал влияния этой книги". Последовала адекватная реакция
и со стороны католической Церкви. В энциклике "Singulari nos" Григорий
XVI осудил не только идеи, изложенные в "Словах верующего", но и
вспомнил про не совсем канонические идеи происхождения христианской
религии, изложенные в "Опыте...". Одновременно Папа призвал всех
сторонников ложного учения покаяться и вернуться в лоно апостольской
Церкви. И действительно, по сути все ученики Ламеннэ отказались
от своего учителя, кто перейдя к написанию "искупительных пасквилей",
как Лакордэр, а кто просто из почитания Святого престола. Вероятно,
точнее всего их мотивацию выразил Эдмон де Казалес: "Папа ведет
Церковь по той дороге, которая угодна Богу. И даже если разуму она
кажется опасной, вера не должна колебаться, а слепо доверять тому,
кому повинуются ветра и моря". Таким образом, Ламеннэ остался по
сути в одиночестве, и неудивительно, что он начинает искать поддержку
в более широких слоях, чем круг единомышленников – он апеллирует
к простому народу. Собственно весь путь Ламеннэ вплоть до 1848 года,
это путь демократа, республиканца, борца за права простого народа,
автора громких обличительных статей и книг в защиту пролетариата
и с обвинениями правительству. Накал полемики достиг такого уровня,
что в 1840 году его осуждают на один год тюрьмы за "провокацию ненависти
между классами, возбуждение ненависти и презрения к правительству
и нападки на должное уважение к закону". Этот год стал фатальным
для Ламеннэ. Он выходит из тюрьмы практически забытым, морально
опустошенным и довольно больным человеком. Поиски по-настоящему
свободной политической системы уводят его все дальше от христианства.
Он отрицает догматы грехопадения и искупления, призывает отказаться
от веры в чудеса, потому что все это используется церковными и светскими
властями для произвола. При этом его идеи нового демократического
общества не могут быть приняты идейными республиканцами того времени,
потому что в них на первом месте по-прежнему стоял Бог. Таким образом,
уйдя от одних, Ламеннэ так и не удалось примкнуть к другим, что
ярко проявилось в ходе революции 1848 года. Он воодушевился февральскими
событиями, выдвинулся на выборах в национальное собрание, и предложил
свой проект конституции. За заслуги в революционном движении его
приглашают в конституционную комиссию, в которой он проводит всего
пять дней, после чего подает в отставку. По мнению Рене Ремона,
Ламеннэ как философу было трудно идти на компромиссы, общаться с
профессиональными юристами и политиками. Тем не менее, спустя год
он вновь избирается в парламент, и здесь мы видим, как круг его
политической эволюции замкнулся отрицанием философских постулатов
первого периода его деятельности. В октябре 1849 года он голосует
против экспедиции для восстановления власти Папы, а в 1850 году
выступает против Закона о свободе образования, подготовленном его
младшим учеником, графом де Фаллу. Очевидно, к старости, озлобление
против тех, кто не последовал его предложениям, достигло такой степени,
что он позволял себе такие, отнюдь не гуманистические пассажи: "Надо
кончать с аристократией. Что ждать от этих людей? Это воры и убийцы.
(...) Они радикально, всем сердцем, стоят против народа и никогда
не уступят".
Характерно, что люди близкие по взглядам к Ламеннэ приобретают
влияние в католическом мире как раз после того, как сам философ
от этого мира отдаляется. "В тот момент, когда труды Ламеннэ запрещались,
идеи, посеянные меннэзийцами, начали демонстрировать свою необычайную
плодотворность, в значительной мере способствовав ренессансу французского
католицизма". Жан Лебрен перечисляет сразу несколько видных деятелей
церкви, выдвинувшихся в конце тридцатых-начале сороковых годов,
и отчасти разделявших идеи бретонца. Среди них особенно стоит отметить
Магистра Маре – декана факультета теологии Сорбонны. Маре выступает
за то, чтобы "разумно" поместить католичество в политическое пространство,
другими словами за то, чтобы установить продуктивную для обеих сторон
дистанцию между религиозной и политической практикой. Идеи Ламеннэ
оказывали серьезное влияние на католическую мысль в Европе 50-х
и 60-х годов XIX века. Как свидетельствует Луи Вейо, "У него первого
появились идеи, которые мы защищаем. Он проделал пролом, куда мы
все пытаемся пройти. Не принимая его ошибок, нам более стоит молиться
за него, чем обвинять". У многих исследователей не вызывает сомнений
тот факт, что Ламеннэ оказал решающее воздействие на деятельность
виднейшего представителя германского ультрамонтанства, архиепископа
Майнцкого Кеттелера, автора идеи догмата о непогрешимости Папы,
принятого на Ватиканском Соборе в 1870 году.
Не найдя достойного отклика в Германии и Италии, странах где он
пытался вести активную деятлеьность, Ламеннэ получил горячих сторонников
в Бельгии, чуть ли не слепо доверявших его слову в период подготовки
конституции. Расставшись со своими учениками, он мог видеть, как
спустя несколько лет его идеи начнут воплощаться в лучших учебных
заведениях Франции. Не найдя поддержки у Папы, Ламеннэ, однако,
начал движение, которое привело к принятию важнейшего для папства
догмата.
В подобной несправедливости со стороны судьбы есть и своя логика.
Истинность идей и проверяется тогда, когда они отчуждаются от генератора,
и пропускаются через мозг относительно незаинтересованных людей.
Плодотворность идей Ламеннэ, нашедшая свое подтверждение и в начале
мощного христианско-демократического движения в Западной Европе
после II Мировой войны, выделяет его на достаточно пестром интеллектуальном
фоне XIX века.
Lamennais, F-R. Oeuvres completes. IX-eme edition. P., Pagnerre.
1844. V.I-X.
- Cholvy, G., Hilaire, Y-M. Histoire religieuse de la France contemporaine.
P.,1985. V.1.
- Derre, J-R. Le renouvellement de la pensee religieuse en France
entre 1824 et 1834. P.,1962.
- Europe, N 98-99. "Centenaire de la mort de Lamennais". P.,1954.
– NB.
- Le Guillou, L. L'evolution de la pensee religieuse de Felicite
de Lamennais. P.,1966. – NB.
- Le Hir, Y. A. Mickiewicz et F. Lamennais en 1833. // Annales
de Bretagne, t.55. Rennes, 1948.
- Lebrun, J. Lamennais ou l’inquietude de la liberte. P.,1981.
- Remond, R. Lamennais et la democratie. P.,1948. – NB.
- Roussel, Jean. Felicite de Lamennais. P.,1957.
- Rubat du Merac. A-M. Lamennais et l'Italie. Lille, 1980.
- Simon Alois. Rencontres mennaisiennes en Belgique. // Academie
royale de Belgique. Ser.2, t.56., fasc.3. Bruxelles, 1963. – NB.
- Vallery-Radot. Lamennais ou le pretre malgre lui. P.,1931.
- Котляревский С.А. Ламеннэ и новейший католицизм. М., 1904.
- Сперанский В.Н. Ламеннэ как политический мыслитель. Пг. "Петроград",
1922.
|
