БОГОЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ
866 год: царь без порток
Человек создал одежду, но и одежда создала человека и продолжает создавать. В этом правда библейского замечания про то, одежда - результат стыда. Автор этого замечания и его слушатели прекрасно понимали, что первичная функция одежды совсем другая, не психологическая и духовная, а физиологическая. Однако, никто не засмеялся - слишком часто главный повод для человеческой агрессии это одежда. Во-первых, своя (если человек носит форму, он имеет право на определённое насилие по отношению к другому), во-вторых, чужая - если человек одет необычно, он подозрителен. Но быть подозрительным - стыдно, это проявление безлюбовности и, ещё раз скажем, агрессивности. Что превосходно видно в детских (и инфантильных) насмешках над непривычно одетым человеком.
Один русский архиерей на вопрос о том, какого кроя рясы он предпочитает, ответствовал, что это вопрос к его портному. Архиерей был святым, в отличие от большинства архиереев, не архиереев, верующих и неверующих. Выполнить заповедь Евангелия "не заботьтесь, во что вам одеться", тяжелее не тому, кто одет в лохмотья, а том, кто живёт по остроте "с одной стороны, нечего надеть, с другой стороны, повесить некуда, всё забито".
В современной России портнография есть прежде всего вопрос о женских платках. Так ведь ещё в 866 году болгарский вождь Борис спрашивал Папу Николая, следует ли женщине носить в церкви платок (ответ был утвердительным). Папа довольно либерально при этом ответил на вопрос о том, через сколько дней после родов женщина может входить в церковь - да хотя бы в день родов (Папа сослался на св. Василия Великого). В современной России это немыслимо.
Забавнее, что Борис задал странный вопрос о том, можно ли ему самому носить в церкви тюрбан из льняной ткани. Византийцы ему якобы заявили, что это недопустимо. Папа, очевидно, удивился и ответил, что в церкви мужчине вообще ничего нельзя носить на голове (ссылка на апостола Павла), а уж из льна или ещё чего - неважно. Вполне может быть, что про лён - эффект испорченного телефона. Вошёл хан в храм в тюрбане, грек замахал руками, а толмач-болгарин перевёл, что в льняном тюрбане нельзя, подчеркнув прилагательное, а не существительное.
Самый же большой комизм, как всегда, связан с брюками. Борис спросил, можно ли ему носить брюки. Папа не удивился. Античные (вполне дохристианские) традиции среди высшей знати держались прочно, хотя на дворе уже было далеко не так тепло, как при Цезаре и Августе (недаром же в честь этих двух товарище назвали два самых жарких месяца). Борис видел, что византийские аристократы носят длинные рубахи (с поясом, разумеется) и накидки. Папа истолковал его вопрос, как заданный "в простоте", из желания "даже в малом не отличаться от обычаев других христиан", и добросовестно объяснил, что "у нас" брюки (femoralia) носят не женщины, а мужчины.
Николай не удержался - творческий был человек, эссеист на престоле - и подпустил фиоритуру: мол, в духовном смысле ношение штанов обязательно, ибо штаны охватывают те места, где корень похоти, но в настоящую минуту я тебя к полному воздержанию от секса не призываю, не потянешь, ибо ты ещё плотской человек. И сослался на 1 Кор. 3,2. Неудивительно, что Борис послал Папу и предпочёл стать православным.
